Дракона, отдыхавшая в золотистых лучах бойкого Рахиссарского солнца, едва раздался голос девушки, вежливо приподняла морду с сложенных перед нею передних лап - если бы не лениво и размеренно "ходивший" туда-сюда периодически кончик хвоста, можно было и вовсе предположить, что крылатое существо задремало, поддавшись уютному очарованию овеянной сказочным покровом водопадной купели.
Скорее всего, легкий шаг Мистелии Астаассия отметила гранью внимания чуть раньше, чем девушка обратилась к ней, однако не потревожила ее раздумий до того момента, пока не убедилась, что ильфийка не намерена промелькнуть тонким силуэтом мимо по своим делам.
- И тебе здравствовать в веках, любимое дитя времени. Лик твой взгляду мил, а обращения приятны и учтивы, и посему я буду рада выслушать твои слова, и помочь тем, что станет в моих силах. - Доброжелательно отозвалась Рассвет, изучая девушку карими глазами, огромными в обычной для драконов пропорции размеров. - Только сперва порадуй меня своим именем, ибо хоть и лестно мне видеть, что мое прозвище тебе ведомо, но не становится от этого меньше собственное любопытство...
В густоте насыщенного цвета, вокруг черного веретена зрачка, вспыхивали и таяли под солнечными лучами золотисто-оранжевые искры, и отражался размытый, зыбкий, ускользающий от внимания силуэт Мистелии.
- Коль будет вдруг рассказ твой долог, прошу раздели со мной красоту этого благословенной частички Рахиссара, и присядь. Воистину, здешние травы похожи на сказочные ковры, и я питаю надежду, что достанет комфорта и тебе рядом со мною.

Дракона слушает ильфийку со всем вниманием, но чем ближе речь девушки идет к концу, тем явственней заметно, что Рассвет едва ли обрела истинное понимание ее пожелания из слов уже отзвучавших.
- Погоди, милое дитя вечности, не рвись столь ръяно вперед, словно впервые воспаривший на крыло детеныш, ибо моим мыслям пока не поспеть за тобою следом. - Приподняв чуть правую переднюю лапу, ласково проговорила золотистая дракона. Пылкость сплетаемых меж сообою слов, яркие эмоции красивого лица и общая взволнованность девушки навряд ли миновали ее внимание, и первым делом попыталась дракона сказать что-то успокаивающее ей.
- Ты успела сказать многое, и видится мне, что опутано сердце твое печалью, а мысли стремительны, словно ветер - но верно, мне покуда не достало возможности понять тебя. Из твоей речи понятно, что сердце твое отдано кому-то, с кем рядом быть ты не в силах, и как женщина я разделяю твою печаль. Но прошу тебя, обернись вновь на сказанное тобою, и растолкуй мне вновь - к чему здесь знания о моей расе, что за ритуал занимает твои мысли? Нет во мне желания подвергнуть сомнению или же бросить тень подозрения на помыслы и деяния как твои, так и нашего гостеприимного Владыки, однако я питаю надежду, что и ты поймешь мой интерес - ибо редко что несет в себе столь великое могущество, как алая влага жизни.
Рассвет мягкой рекой, золотистой волной пошевелилась, выгибаясь по-драконьи, и задавая свои вопросы, под конец легонько дохнула на Мистелию - теплым порывом ветра, приласкавшего длинные волосы, погладившего красивые черты лица нежнее, чем могло быть любое человеческое прикосновение.
Словно пытаясь согреть ее - как снаружи, так и внутри.

Золотистая дракона слушает ильфийку, не перебивая ее, вновь уложив морду вниз - на сей раз, однако, не подставив передние лапы, но опустившись в густую, ярко пахнущую летом и солнцем траву.
Рассвет не сразу нарушила воцарившегося после слов Мистелии молчания - точно отнесясь к ее ситуации с пониманием, потратила некоторое время на то, чтобы рассмотреть ее и так и эдак, поворачивая оную под разными углами своего драконьего восприятия.
- Что ж, истоки просьбы твоей стали мне яснее, Мистелия. - Наконец вновь послышался мягкий, спокойный, лишь с едва приметным слуху оттенком растягивания шипящих голос драконы. - Отрадно видеть, что не смотря ни на что, не теряешь ты надежды на обретение счастья и не сидишь в бездеятельности, ожидая, когда судьба вдруг одумается сама. Однако позволь мне вновь спросить тебя о нескольких частях рассказа этого - и быть может, в словах моих узнаешь ты нечто полезное и для будущей жизни своей.
Рассвет вновь сделала небольшую паузу, с должной бережностью подбирая слова - тонкая это была тропинка ныне, не ранить, не задеть вдруг обернувшимся иным смыслом словом те нежные ростки чувств, что столь доверчиво распахнула сейчас в своем сердце перед нею ильфийка.
- Ты говоришь, что сей ритуал ему позволит обратиться вновь человеком. Не тебе драконом стать? Значит ли это, верно ли поняла я тебя, что избранник сердца твоего уже миновал свою границу возрастного рубежа, когда дам дарована возможность обращаться в человекоподобную ипостась? Ответ на сей вопрос в данный миг видится мне важным.

Дракона аккуратно протянула морду, и едва не коснувшись ее кончиком цветка на ладонях девушки, вдохнула его аромат - крайне бережно и деликатно, почти и не шелохнув точеными ноздрями, ибо все-таки, при определенно разнице в размерах, она здраво опасалась со столь близкого расстояния ощутить не только нежное благоухание, но и каков цветок на вкус, попросту вдохнув его вместе с воздухом в себя.
- Я вижу...- Склоненная вбок золотистая морда, видимо призвала было отображать понимание и согласие - нечто по аналогии с кивком, что распространен в человекообразных расах. - Воистину, метаморфоза цветка проливает светлый луч на истинную подоплетку сей легенды. Однако, вопрос мой имел под собой так же иной, не менее важный подтекст, что затрону я через миг. Не часто бывает так, что моя раса делит с кем-то знания о себе, и прошу тебя быть бережной с тем, что ныне услышишь - иной мой собрат может быть не сколько ревнив к знаниям, сколько готов уберечь других драконов от чрезмерной осведомленности других, и не хотелось бы мне, чтобы ты пострадала, какими бы благими не были предтечи намерений.
Рассвет подняла морду вверх, выше, так что чешуя на длинной шее, чуть изогнувшейся у  верхней точки заблестела и плотно слилась одна с другой, убирая из взгляда на нее мельчайшие щелочки, ранее имевшие место быть и обеспечивавшие драконе подвижность и гибкость.
- Знаешь ли ты, о любящее дитя, что каждая смена ипостаси дарует дракону боль? Не ту, что можно стерпеть, положившись на монолит силы воли, не ту, к которой можно привыкнуть с годами, не ту, от которой можно уклониться снадобьем или же заклятьем? Крылатое тело мое велико и массивно, когти сокрушают камень, а в груди таится драконий огонь - и не тает, не покидает, не растворяется все это бесследно в миру, когда я желаю вновь ощутить себя сродни тебе! Ибо суров закон равновесия и не терпит он над собою насилия, безжалостно и ревниво карая каждую попытку преступить через себя.
Дракона говорит, глядя на проплывающие над двумя девами двух народов легкий, ажурные, словно сплетенные небесным великаном кружева облачка - нет в ее голосе ни горечи, ни печали, ни торжественности, лишь спокойствие и желание подарить собеседнице толику собственного знания сокрыто там.
- И чем ближе мы к пятидесятилетнему рубежу, тем тяжелее, мучительнее, дольше дается нам подобный шаг. Не потому, что летят над головою строгие годы, и кто-то незримый сбрасывает их на весы возможности - но с каждым прожитым летом становится все прочнее наша чешуя, все надежнее она укрывает наши драконьи тела от бед мира, все труднее разбить оберегающую оболочку эту, обмануть вложенный предками в нас инстинкт самосохранения, и предстать перед опасностями мира слабым, хрупким, беззащитным к любому недоброму событию...Взгляни, как отличны мы меж собою - а ведь среди крылатых сородичей моих, не встретить тебе дракона подобного мне, ибо природа не пожелала одарить меня многим из того, что с рождения обретают иные драконы, и беспокойство и тревога я для любимых друзей, ибо открыта и хрупка...
Протянув правую переднюю лапу, Рассвет осторожно касается ею плечика Мистелии - едва наметив движение. Спрятаны когти, и медленна дракона, но не зря называют лучшие доспехи "подобными драконьей чешуе", и изящной да тонкой смотрится ее лапа лишь в сравнении с могучими воинами подобными Черному Крылу - таится в ней немалая сила, которую легко отметить взглядом.
- Понимаешь ли, к чему речь моя ведет? Избранник твой, коль рубеж перешагнул, первородной защитой укрыт, чешуей могучей объят, к драконьему роду обращен. И, хоть нет во мне сомнений в правдивости легенды, оставить тебя в неведении о тех последствиях, что могут произойти, я не смею. Решение о возможности должно быть лишь твоим, любящее дитя, однако ответственность за него ляжет и на его плечи, ибо коснется оно как тебя, так и его в равной мере.

Астаассии потребовалось немного времени на раздумья, чтобы вновь склонить вбок вытянутую морду обтекаемых очертаний - опять разделяя с ильфийкой образное движение согласия, положительности ответа на ее вопрос.
- Пусть не доводилось общаться нам длительность с сим сородичем, однако знакомом мне это имя и образ его знаком. Порой дела даровали возможность долетать ему до благословенной Драхтешши, и судьбе было угодно обратить кратко внимание мое на него. Что ж, дитя вечности, смею признать, что благороден выбор сердца твоего, ибо воистину немногие из нашей расы сравняются статью и силой с твоим светлокрылым избранником.
Помедлив еще миг - дракона неспешно поднимает лапу, совмещая это с плавностью изгиба шеи, что ныне находится на уровне груди красавицы-ильфийки. Вышедшие из пазухов когти блестят на солнце темной медью, и скрежет их о плотно прилегающие друг к другу чешуйки на шее драконы довольно отчетлив в было воцарившейся на полянке тишине и дыхании цветов.
Проведя вдоль шейной линии до какого-то определенного места, дракона в единый, почти неуловимый миг делает стремительное движение кончиком лапы, и под чешуйкой проявляется, набухая на глазах, темная, почти черная, отливающая на свету кратко алым и золотым капля - крошечная для самой Рассвет, такой достанет, чтобы наполнить ладони Мистелии до краев.
- Возьми мою кровь, Мистелия Виспинглиф и сотвори свою легенду с добрым концом.
Дракона аккуратно придерживает кончиком когтя чешуйку, даруя девушке время и возможность собрать то желаемое, за чем пришла она к ней ныне без спешки и возможных ошибок.

Отредактировано Астаассия (1 октября, 2011г. 16:12:40)