Хайден потянулся, после чего опустил руку на затёкшую шею и надавил ладонью на её основание, разминая. Комфортного сна у него не вышло.
Накануне вечером он пел на улице этой небольшой деревеньки, развлекая сначала детишек – игрой на флейте, а, позже, людей постарше – балладами. Немногочисленные жители не спешили отплачивать менестрелю монетами, зато щедро делились едой. Бережно уложенные в телегу к уже иссякающим припасам яблоки, хлеб и молоко вместе с неплохой кожаной флягой тешили мысли Халле, в последние несколько дней живущего на воде да на сухарях. Ему принесли даже вяленой рыбы, немного мяса и пирог, который Хайден разделил с семьёй, приютившей его на ночь. В доме не было свободных кроватей, так что мужчине постелили на полу. Но не это причинило барду такой дискомфорт; тюфяк с набитой в него шерстью был крайне мягок и удобен. Воздух в комнате был душным, спёртым; таким тугим, что маявшийся бессонницей Хайден шутки ради пытался ловить его пальцами, уверенный, что его получится согнуть. Ни одного окна открыто не было; все щели в стенах, похоже, были тщательно затыканы мхом. Воробью казалось, дом просто лопнет от духоты. Вот и ворочался он всю ночь в тщетной попытке заснуть.
У него получилось только ненадолго задремать, и на границе между до тошноты тяжёлым воздухом помещения и свежим живительным сном Хайдену привиделось, что он летит на золотом драконе. Бард словно плыл по небу на его чешуйчатой спине, чувствуя, что их держит ветер. Но дрёма скоро развеялась, вернув менестреля в жаркую предрассветную темноту деревянного дома на окраине Гнилых болот, за мили от городка его собственной семьи.
Хайден поднялся на рассвете, едва заслышав, что хозяйка начала ходить по своим владениям, скрипя дверьми и хлопая ставнями открываемых окон. Едва почувствовав дуновение воздуха на лице, менестрель вскочил на ноги; позавтракал, в отсутствие прочих членов семейства, ещё спящих, наедине с хозяйкой, и, спросив разрешения накормить завтраком и Зорайи, вышел на улицу.
Снами о драконах его наградила, среди прочего, Рассвет. Нет-нет, да и приснятся менестрелю золотые витки её волос да тёплые ладони.
Он, улыбаясь, умылся дождевой водой из стоявшей у крыльца бочки, с наслаждением опуская руки в холодную свежую влагу и заставляя своё отражение на поверхности неровно прыгать. После он направился в конюшню, где стояла его не столь давно приобретённая бурая лошадь Зорайи Элитарест.
- Утра тебе, Зорайи, - Халле, закатав вымокшие рукава и пересыпав в кормушку корм и подведя к ней свою лошадку, погладил её по шее. – Надеюсь, тебе спалось лучше, нежели мне.
Дав умнице Зорайи наесться и напиться, Хайден, негромко разговаривая с ней, вывел её из конюшни и стал неторопливо впрягать лошадь в телегу.
- Вдоль дороги затаившись, путников бандиты ищут, - забрасывая седелку на нижнюю часть холки, приговаривал Халле детский стишок, которым только накануне он смешил собравшихся вокруг него детей. – Глупый бард на той дороге не унёс, бедняга, ноги… - поправив шлею, Хайден забрался на телегу. Не глядя, он сунул руку под прикрывающий его вещи (припасы, узел одежды и драгоценные свитки) кусок в несколько раз сложенной мешковины, нащупал и вытянул оттуда молоко.
- Вместо флейты поднимем флягу! – шутливо отсалютовал он словами чужой песни и громко свистнул. Его Зорайи сразу же тронулась, дёрнув телегу, и выехала на запыленную дорогу.
Деревня оставалась позади.

Отредактировано Хайден Халле (15 сентября, 2011г. 05:09:26)

Бурая лошадка мерно топала по дороге, катя телегу. Каждый раз от соприкосновения копыта и дороги раздавался глухой хлопок, и поднималось небольшое облачко серой пыли. Вырастающие по сторонам деревья постепенно закрывали вид на луга.
Поводья послушной Зорайи покоились у Хайдена на коленях – пока подгонять её не требовалось. Хайден держал в руке так и не поднесённую ко рту фляжку и, улыбаясь, смотрел вперёд, на постепенно окруживший путь лес, подставляя лицо ветерку, треплющему его отросшие волосы. Для менестреля это был своеобразный ритуал: с дорогой следовало поздороваться, уделив ей долю своего внимания. После этого можно было заниматься своими отвлечённым делами, но несколько первых минут стоило посвятить простому покачиванию на трясущейся телеге. Ритуал шутлив и прост, но Хайден замечал, что путь, начатый таким образом, зачастую проходит легко и оканчивается приятно; например, на постоялом дворе в компании симпатичной смешливой девчонки, охочей до баек странствующего менестреля.
Халле, не глядя, погладил большим пальцем гладкую кожу фляги и прикоснулся ладонью к её боку, скользнув к горлышку, чтобы нащупать затычку и откупорить… Пальцы наткнулись на шершавые неровные края. Менестрель, наконец, опустил взгляд на руки. Правая ладонь была испачкана в молоке; затычка вместе с частью горлышка отсутствовала. Следы, оставшиеся на коже, выглядели так, будто флягу изгрызли и исцарапали. «Зверь?..». Хайден оторопело поболтал ёмкостью перед носом: и как он не заметил, что она явно полегчала по сравнению со вчерашним?
Менестрель развернулся, одновременно кладя испорченную вещь рядом с собой и вытирая мокрую ладонь о ткань дешёвой рубахи, и с подозрением посмотрел на укрытые в телеге вещи. Наверное, какой-то зверь и в самом деле прогрыз флягу, вылив молоко…
Свитки!
Хайден, болезненно сморщившись, перебрался через борт назад, внутрь телеги, и протянул руку, чтобы отвернуть укрывающую вещи мешковину. Лишь бы со свитками всё было в порядке! Они, конечно, укрыты в парусину и перевязаны, но…
Он не успел проверить сохранность драгоценных бумаг. Раздался пронзительный свист, который заставил бы менестреля зажать уши, если бы не рука, ухватившая его за шиворот и грубо сдёрнувшая с телеги. Хайден полетел спиной на дорогу, закричав от неожиданности и страха. Крик был прерван ударом о землю, в частности – головы об ощутимый камешек. Лёгкие резко вытолкнули воздух.
- Уй! – заключил Халле, на всякий случай зажмурившись. Заключив, что, закрыв глаза, от реальности не уйдёшь, менестрель осторожно приоткрыл один глаз.
- Пресветлые подштанники Императора! – вырвалось у него, когда он увидел уставившегося на него мускулистого мужчину.
- Не угадал, - усмехнулся мужчина, наклоняясь и снова подбирая менестреля за шкирку, заставляя подняться на ноги. Совсем как котят, которых Воробей в своё время носил топить на реку. Он так и не донёс никому не нужных котят до воды, вместо этого отнеся их в соседнюю деревню, где их быстро разобрали жалостливые девочки и девушки. Но пожалеет ли этот человек его?
- Уменяничегонет, - тут же скороговоркой добавил Хайден, приподняв над собой руки. Сердце отплясывало бешеный танец под насмешливо всплывшую в памяти строчку стишка. «Глупый-бард-на-той-дороге…».
Краем глаза он увидел, что перепуганная свистом Зорайи, но скованная упряжью, перебирает ногами, пытаясь уйти в сторону от преграждающего ей дорогу человека. Тот, прикрикнув, ухватил её за уздцы.
И - будто мало было Хайдену одной беды! – он увидел третьего, ползущего в его телегу.
- Бандиты! – простонал Халле, тщетно пытаясь вырваться. Державший его разбойник перехватил и заломил руки, так что менестрель охнул и согнулся.
- Мы не бандиты, - низким голосом прогрохотал первый, - мы благородные разбойники!
- Послушайте, ээ… благородный разбойник. Я – менестрель, какое у меня может быть богатство? Только слово да песня. Ни шелли за душой, даю клятву душой моего невинно убиенного брата! – язык Воробья сам собой плёл словесную вязь. Но его особо не слушали. Первый встряхнул Хайдена, прикрикнув:
- Слышь, не болтай!
- Не врёт. Певец действительно певчий, - тот, что деловито изучал содержимое телеги, поднял повыше инструмент. Руки отзывались болью, но согнувшийся Хайден поднимал голову и сквозь свисающие на лицо пряди смотрел, как разбойник лезет всё дальше… вертит в руках обмотанный парусиной свёрток. Халле похолодел.
- Что там? – нетерпеливо спросил державший лошадь. – Что-нибудь ценное?
Второй подёргал бечеву, разматывая её и разворачивая парусину.
- Свитки какие-то… - разочарованно протянул он, небрежно перекидывая их через борт и продолжая поиски. – Должно же у него быть хоть что-то…
Веер бумаг и свитков разлетелся по дорожной пыли. Хайден снова рванулся. Раздался треск разрываемых волокон ткани, но удерживающий его разбойник сжал его руки сильнее, и барду не удалось вырваться.
- Чтоб вас в магии уличили! Чтоб вас запрещёнными признали! – в яростном бессилии проклинал Халле своих мучителей, с болью глядя на свои записи.

«Будь здесь моя орсинка, она бы быстро разобралась с этими уродами! - мысли Хайдена были столь лихорадочны, что разум даже не зацепился ехидно за промелькнувшее словечко «моя». – Ну, попадись мне Ортан! Когда встретимся – урежу ей жалованье… если в живых останусь».
- Эй, у меня влиятельные друзья! Я менестрель Имперского князя, и когда он узнает, что вы ограбили его певца… - Хайден яростно лягнул державшего его мужчину, попав тому по колену, за что получил чувствительный тычок и ещё сильнее скрученные руки. С трудом Халле заставил себя не заскулить.
- Слух, может, он и правда… того? – неуверенно глянул на товарищей третий, который удерживал перепуганную Зорайи.
- Кто, этот? – небрежно отмахнулся копающийся в телеге. - Не глупи, певцы богатеньких по деревням не разъезжают и в обносках не ходят.
«Умный выискался», - недовольный не удавшейся ложью Хайден приуныл. Запас храбрости стремительно истощался. Он уже подумывал отдать разбойникам деньги под видом обречённого согласия – не все деньги, конечно, а лишь половину. В таком случае хоть вторая половина будет сохранена, да и его безжизненное тело не встретит полуденное солнце в придорожной канаве…
- Что за!.. – мужчина в телеге выругался, но голос его был полон отнюдь не обычно сопровождавшей подобные крепкие выражения злости или бравады. Скорее вырвавшееся по привычке слово было произнесено в страхе.
Спустя мгновение Хайден увидел большой шерстяной комок, выскочивший из его же вещей и вцепившийся в круп несчастной Зорайи.
«Высший Дух меня прокляни… КОТ?!», - потрясённый менестрель был готов поклясться, что разглядел кошачью морду этого странного существа. Как бы то ни было, у этого животного явно были острые когти, которыми оно зацепилось за лошадку, отчего та рванулась вперёд.
Неведомое существо полетело в кусты.
Устроенный переполох – это был небольшой, но всё же шанс. Хайден вывернулся, с силой выдернув руки. Те отозвались болью, но зато кулачищи удивлённого случившимся разбойника разжались, лишь в последний миг захватив край рукава.
- Гадёныш! – прошипел мужчина, на что Халле лишь быстро наклонился к дороге, зачерпнув свободной ладонью горсть перемешанных между собой песка, земли, пыли и мелких камней. Под короткие ногти забивалась грязь, но Хайден не обращал на это внимания. Со словами «Если Вашему Сиятельству будет угодно!» он, описав рукой дугу, выбросил горсть в лицо разбойника, угодив прямо в раскрытые глаза. «Удача!».
Ждать менестрель не стал: выдернув рукав, он отбежал в сторону. Стремившийся сделать это как можно быстрее, он едва не упал, чересчур наклонившись вперёд, но рука чиркнула по поверхности дороги, оттолкнувшись, и Халле восстановил равновесие, после чего обернулся.
В трёх саженях тёр глаза и отчаянно ругался один из разбойников. Чуть дальше лежал другой, выброшенный из телеги, видимо, во время резкого скачка. Третий, сбитый лошадкой, валялся ещё дальше. Сама Зорайи скрылась за поворотом, но гулкий топот её копыт ещё слышался.
В двух шагах от Хайдена лежали его свитки, а рядом, в припорошенных серой пылью листьях кустов, находилась внушительная вмятина от упавшего туда неведомого существа.
Разбойники были дезориентированы, но временно. Сейчас те двое поднимутся… И ему нечего было им противопоставить. Кабачных драк он всегда избегал, ловко ускользая из помещения.
Увернуться он всегда мог, а вот силой похвастаться, увы, нет.
«Хватать свитки и бежать за Зорайи, пока они не встали. Хватать свитки и бежать за Зорайи, пока они не встали». Халле сделал шаг в сторону кустов.
- Эй, ты в порядке? – менестрель опустил руки, надеясь нашарить своего случайного помощника и, вытащив его, бежать.
- А ну иди сюда! – взревел, шагая наугад (к счастью, в другую сторону) и слепо размахивая одним кулаком, разбойник.
Состояние Хайдена приближалось к паническому. До слёз не хотелось бросать любимые свитки, которые он так долго собирал и столь тщательно оберегал… Но бросать в беде этого зверька?
- Ээ… Киска? Кот? Животное! Иди сюда, мы ещё успеем убежать! – выговорил Хайден, не зная, что делать.
«Ох, Единый, говорил мне отец: “Сиди дома, Хайден, огни большого города не для тебя!”».

В знатно протормаживающем из-за вышедшей из-под контроля стрессовой ситуации мозгу Хайдена мысли бегали подобно муравьям в разворошенном муравейнике. Поэтому, когда там прозвучала чужая властная команда «Руки!», менестрель даже не удивился, и, сразу не поняв, что он делает, подчинился. В обычной ситуации на отдавшего приказ вылился бы ушат вопросов «почему руки?», «куда руки?», «зачем руки?», «нет, почему именно руки?», «что я не так ими сделал?», а также было бы осуществлено пробное нарушение приказа с целью удовлетворить так и не ушедшее из его жизни любопытство «ачтожебудетесли».
Халле сразу же перестал беспорядочно шарить среди сухих веток и пыльной травы и увидел, как то, что он принял за кошку, проскользнуло мимо обратно на дорогу.
Пожалуй, если бы существо ломанулось в лес или сгинуло вовсе, Хайден так и не решился бы выбраться к тем разбойникам.
Мимолётом отметив, что пара колючих репьёв прицепилась к его штанам, бард шагнул на дорогу, изо всех сил надеясь, что трое разбойников исчезнут. Как бы не так: вон они. Двое упавших так и не поднялись: один шевелился, силясь встать, а другой, видимо, потерял сознание. Самого крупного, того, что держал его, и которому Хайден после бросил горсть песка в глаза, он мысленно окрестил главарём – тот, кажется, вернул себе способность видеть.
Всё это Халле отметил за пару секунд, но в голове снова непривычно раздался чужой голос. «Собирай свои вещи скорее, и давай шевелить лапами».
Подчиняясь даже не вполне новому приказу, сколько собственному страстному желанию сохранить с таким трудом добываемые записи, Хайден кинулся подбирать свитки. Один, другой, ещё несколько, сложить-удобнее-чтобы-можно-было-быстро-бежать, быстрее, быстрее, быстрее!
Он обернулся на существо – «да, это кошка, определённо кошка, но что же в ней такого странного, позже, позже», - увидел, что главарь неподалёку от неё валяется с покрывалом, ранее скрывающем часть вещей в его телеге, на голове. Последний лежащий в пыли у ноги одного из разбойников свиток Хайден подхватил уже на бегу, чудом увернувшись от его руки, намеревавшейся схватить менестреля за ногу и повалить его.

Он бежал. Не оглядываясь назад, смотря только под ноги и чуть-чуть вперёд, молясь, чтобы разбойники не кинулись их догонять, только бы не кинулись их догонять! «Их?».
Халле дёрнул головой: да, чёрно-серая полосатая кошка тоже бежит, да ещё и опережая его самого.
Менестрель запнулся. Он удержал равновесие, но выронил один из свитков. Тут же обернулся, схватил, побежал дальше, не обращая внимания на то, что в боках колет, а горло раздирает острый воздух и металлический привкус.
Впереди послышалось поскрипывание телеги; сзади, к счастью, никаких звуков и криков не раздавалось. Хайден на секунду зажмурился, убеждая себя, что ещё чуть-чуть – и это закончится. Главное – догнать Зорайи, которая бежит уже всего лишь бодрой рысью, забраться в телегу…
Менестрель остановился, в изнеможении сел прямо на дорогу, позволив своим бумагам упасть на колени, и, сунув испачканные в земле и песке пальцы в рот, оглушающе свистнул, понимая, что, если лошадка его сейчас не услышит, то бежать дальше он не сможет и останется только брести пешком – неизвестно куда.
Скрип телеги прекратился. Раздалось ржание, в котором уже почти было отчаявшемуся Хайдену послышался призыв.
Он, чтобы не возиться снова со свитками, поднял край своей перелатанной рубахи, и понёс свитки прямо в ней. Устало дошагал до телеги, ссыпал их внутрь. С трудом поборов желание упасть туда же и пролежать целую вечность, он перескочил вперёд, подобрал и быстро привёл в порядок запутавшиеся поводья, оглянулся проверить, где эта кошка (она оказалась уже в телеге, причём сидела с таким видом, будто прибежала туда ещё вчера и всё ждала Хайдена).
- Ну давай, Зорайи, давай, хорошая, беги… - прошептал менестрель, морщась от гадкого ощущения во рту и ломоты в ногах.

Хайден не знал, сколько он подгонял уставшую Зорайи, пока они не остановились совсем у небольшого озера, мимо которого пролегала дорога – стоило лишь слегка отъехать в сторону. Он, даже понимая, что в ближайшие полчаса разбойники, даже если они и кинулись в погоню, их не настигнут, всё равно не хотел останавливаться, и лишь хрипы задыхающейся от бега Зорайи убедили его сделать привал.
А когда отъехали к озеру, и стало ясно, что с основной дороги их не видно, расслабился, наконец. Распряг умницу Зорайи, подведя её к озеру, где та шумно зашла в воду и стала громко пить прохладную воду. Закатал штаны до колена, вошёл в озеро сам и стал умывать руки и лицо. Сложив ладони лодочкой, он и напился вдоволь.
Вышел из воды и поискал глазами кошку. Хотелось похвалить её за то, что невольно помогла унести ноги.
Он подошёл к пушистому комку и протянул мокрую руку, касаясь её, предположительно, головы.
- Хорошая кошка, хорошая…