Личные покои Его Императорского Величества Хингва I были под стать длине его полного титула – десяток комнат, любой предмет обстановки которых стоил годового дохода какого-нибудь небольшого замка. Здесь постоянно шла борьба между нелюбовью Хингва к излишествам и убежденностью его личного камердинера, что покои Императора должны быть роскошны, а также стремлением его подданных угодить ему, преподнеся в подарок очередную очень дорогую, но не понятно, зачем нужную вещь.
Свою спальню и кабинет Хингв успешно отвоевал – там обстановка была строгой, почти аскетичной. В кабинете – большой письменный стол, шкафы, заставленные книгами, карта Ивеллона во всю стену и всего один стул. Зачем в личном кабинете, где работает только сам Император, больше сидячих мест? Если кто-то будет столь настойчив в своем желании поговорить с сюзереном, что его впустят в эту комнату – постоит. Стены и пол закрыты коврами, но это отнюдь не дань моде. Зимой голый камень слишком холоден даже для неприхотливого человека.
В спальне тоже все просто… кроме кровати. Это роскошное ложе было настолько велико, что, будь у Хингва не одна фаворитка, а десяток жен, как, говорят, принято у варваров в Землях Дождей, они все смогли бы разместиться здесь без особых неудобств. Кровать осталась в спальне от предыдущего владельца апартаментов: вытащить ее наружу можно было, только разломав на части, а камердинер чуть ли в обморок не падал при мысли о том, что такой великолепный образец старинной мебели будет уничтожен. А Императору было, в общем-то, всё равно, так что кровать осталась на месте.
Однако дальние комнаты представляли собой, если говорить честно, просто-напросто склад  подарков, которые преподносили Императору. Ковры, статуи, вазы, картины… то, что аристократия считает «высоким искусством», а сам Хингв – бесполезными безделушками.

~~~

Император был не в духе. Опять, мог бы сказать кто-нибудь – и оказался бы прав. Опять. Почему-то в подготовке празднества по поводу его пятидесятилетия постоянно возникалb какие-то сложности, и почему-то с доброй половиной этих сложностей церемониймейстеры и прочие организаторы считали нужным идти прямо к Императору& Неужели они до сих пор не осознали, что ему абсолютно безразлично, что поставка каких-то там экзотических цветов с непроизносимым названием задерживается, и поэтому им придется заменить их другими?  Что ему всё равно, будет ли помост драпирован винно-красным или карминным бархатом? Что его не интересуют музыканты, потому что он не разбирается в музыке и не танцует?
Да, Император был не в духе. Он только что выставил из своих покоев фаворитку, которой не удалось развеять его мрачное настроение, и теперь бродил по комнатам, рассеянно прихлебывая из тяжелого серебряного кубка вино и размышляя о том, что эта дама уже слишком долго занимает свое… хм, место, и успела надоесть ему. К тому же, она очевидно и неприкрыто амбициозна и имеет склонность к интригам. И на данный момент вышесказанное начало перевешивать ее практически идеальную красоту и не менее идеальную родословную. «Да, графиня, несомненно, хороша. Но она чересчур заигралась в политику… а ее фарфоровое личико наскучило мне. Пожалуй, прощального подарка, - ожерелье или диадема подойдет, - и некоторого пансиона будет достаточно», - по крайней мере, предыдущим фавориткам хватало (хотя, возможно, им хватало ума понять, что возмущениями они не добьются ничего). Эта была десятой в ряду императорских любовниц, и не было причин, почему он должен бы был как-то выделить ее среди прочих….
Задумавшись, Император прошел всю анфиладу комнат, заставленных предметами невостребованной роскоши. Обнаружив себя в последней, самой дальней комнате, он огляделся, пытаясь вспомнить, сколько не заходил сюда. Полгода, год? Большая часть вещей не вызывала даже смутных ассоциаций – кто, когда, зачем. Вот разве что эта почти двухметровая ваза – такое не забудешь. Подарок на сорок пятый день рождения от Торговой ассоциации. Говорят, это фарфоровое чудовище старше, чем столица, и поэтому практически бесценно… однако Император видел перед собой всего лишь огромную, тяжеловесно украшенную золотом и драгоценными камнями вазу непонятного назначения.
Хингв перевел взгляд на зеркало в каменной раме, небрежно прислоненное к стене. Древнее, - археологи, доставившие его, впадали в благоговейный трепет каждый раз, когда пытались рассказать, как и почему они его датировали, - стекло было покрыто слоем пыли. Он же, проявляя завидное неуважение к наследию Шшерд Эарада, вполуха выслушал ученых и даже не поинтересовался, куда потом засунули преподнесенную ему находку.
Внезапно какое-то смутное движение привлекло его внимание. Движение… под слоем пыли, покрывающим темное зеркальное стекло? Он сам стоял так, что его отражения там быть не могло.
Говорят, любопытство сгубило кошку. Однако Император не кошка, да и не любопытство это было. Скорее раздражение вкупе с осторожным желанием проверить – не померещилось ли? Хингв, ухватив с небольшого изящного столика какую-то тряпку,  - вообще-то это была тонкая, как паутинка, салфетка работы иллифинских кружевниц, - провел ей по стеклу, стирая пыль.

Подсознательно Хингв всё же ожидал увидеть свое отражение и убедиться в том, что движение за слоем пыли ему просто почудилось. Однако вместо его собственной фигуры, облаченной в темно-синий, перехваченный поясом с серебряными бляшками, камзол, за пыльным стеклом стояла донельзя удивленная девушка. Определенно, она являла собой более приятное зрелище, чем вышеупомянутое отражение: мрачный, слегка небритый вояка с кубком в одной руке и пыльной тряпкой в другой, - однако, в отличие от отражения, ее в зеркале не должно было быть.
У древнего зеркала, похоже, обнаружились неожиданные свойства…. Император коротко хмыкнул, рассмотрев и отбросив перспективу отправиться «с повинной» в Инквизицию, как полагается законопослушному гражданину. Потому что таковым гражданином он не был – его слово было высшим законом в Империи. И его отношение к магии несколько отличалось от того, что декларировалось вслух. Магия может быть полезна, если использовать ее должным образом, а что касается опасности… бешеные псы Инквизиции могут быть опасны не менее. Так пусть они и воюют с магами, а Император будет воевать с теми, кто доставляет ему неудобства, неважно, делают они это с помощью клинков или магии.
Легкая тень испуга, набежавшая на лицо незнакомки, быстро сменилась радостной улыбкой, заставляя Императора задуматься, что же, - или кого, - она ожидала увидеть? Она не могла разыскивать именно его, и даже не пытается скрыть любопытство и чуть ли не восторг во взгляде. Тем временем она заговорила, сама давая ответ на непроизнесенный вопрос: она не знала, кто предстанет перед ней, когда она…. А, собственно, когда что? Когда активирует древний артефакт, очевидно, потому что ничем иным, как артефактом, это зеркало быть не могло. Значит ли это, что она маг? О том, как работают артефактные предметы, Хингв не знал практически ничего, как и все жители Ивеллона, не сующие нос в запретные науки.
Наконец, незнакомка закончила перебирать языки, - обращение на староильфийском Хингв еще понял, а остальные прозвучали полнейшей бессмыслицей, - и он ответил, тщательно взвешивая слова:
- Я человек и говорю на ивеллонском, - «и пропасть могу, вероятно, только отойдя от зеркала в сторону». – А ты кто такая?
Его голос прозвучал слегка раздраженно, - всё-таки появление в его покоях в обход стражи незнакомых особ женского пола, пусть и только в виде изображения в зеркале, не является нормальным событием. Но, однако, в нём слышался и оттенок интереса. Древний артефакт, попавший к нему, несмотря на бдящую Инквизицию, мог в перспективе оказаться полезным, - или, по крайней мере, развлечь его сейчас.

«Можешь называть меня Рассвет», - сказала незнакомка в зеркале, и Хингв подумал, что это, несомненно, не имя, а прозвище, причем, возможно, придуманное только что. Девушка, казалось, говорила искренне и открыто, но из ее длинной речи можно было получить совсем немного информации. И на вопрос, заданный Императором, там ответа не было. Она утверждает, что не владеет магией, - сомнительно, хоть и не невозможно, наверное. За годы своего правления Хингв научился уважать книги и знания, которые могут в них содержаться, -  а также людей, этими знаниями владеющих. Как изучают древние артефакты с точки зрения нахождения их свойств, он не знал: подобные изыскания в Империи были одним из вариантов короткой дороги в застенки Инквизиции. Возможно, девушка не лжет, и действительно активировала артефакт без помощи магии.
Необычным казалось и другое: ее манера выражаться. Странный подбор слов, такие выражения можно скорее встретить в балладах и пророчествах, чем в речи живых людей. Впрочем, человек ли она? Девушка выглядела слишком юной для того, чтобы иметь хоть сколь-нибудь значимый жизненный опыт, - если она принадлежит к роду людскому. Но она вполне может оказаться ильфой или полуильфой: под волосами не разглядеть формы ушей.
Наконец, Рассвет закончила говорить, предоставив слово Императору. Он бы предпочел, чтобы она продолжила свой рассказ, потому что сам еще не решил, что можно сказать скрывающейся за зеркальной гладью собеседнице. Но, однако, отмалчиваться, если только он не собирался оборвать разговор и сообщить об артефакте инквизиторам, было глупо. И для начала стоило назвать имя. Не своё, разумеется. Раскрыть себя весьма вероятно означало на корню загубить разговор, а, возможно, и спровоцировать собеседницу на нападение, если такое возможно через зеркало. Всё-таки Рассвет явно принадлежала к персонам нон грата для Церкви, а значит, у нее самой личность Императора вряд ли вызывала положительные эмоции. А Хингв хотел узнать от неё всё возможное. Когда-нибудь эта информация может ему пригодиться…. А еще ситуация просто заинтересовала его своей необычностью.
- Приветствую, - нагнул голову в подобии вежливого поклона мужчина. - Можешь называть меня Ландер, - неизвестно, почему первым именем, пришедшим в голову, оказалось имя погибшего во время Иллифинского бунта капитана его Личной гвардии. Однако почему бы и нет? Оно достаточно распространено в Империи, чтобы не выглядеть странным. – Не знаю, о чём я могу рассказать тебе, Рассвет. – Оттенок сомнения в голосе показывал, что он не уверен в том, что его слова могут быть интересны для нее, но для себя самого он подразумевал другое: далеко не всё можно выбалтывать первому встречному. Вообще лучше не говорить ничего, из чего можно сделать какие-то однозначные умозаключения. – С этой стороны зеркало находится среди вещей, когда-то поднесенных Его Императорскому Величеству. Если не ошибаюсь, оно было доставлено с археологических раскопок в Шшерд Эараде и сочтено всеми бесполезной безделушкой, иначе оно не валялось бы здесь, а было уничтожено Инквизицией, - или что они там делают с магическими вещами. Мне же просто случилось оказаться с ним рядом, когда ты… а, кстати, что ты с ним сделала?
Сейчас в голосе Императора раздражения уже не осталось. Настырные организаторы праздника и амбициозная фаворитка на время были отставлены в сторону. Некоторые люди пугаются, сталкиваясь с чем-то новым и непонятным, однако Хингв относился к другой категории – к тем, кто пытался это новое изучить и приспособить себе на пользу.

Императора на самом деле не очень интересовали подробности обращения Рассвет с зеркалом, хотя информацию он принял к сведению и запомнил. Он рассчитывал, что, рассказывая о своих экспериментах, - ученые обычно любят такие темы, - она упомянет что-то из того, что интересно ему. И его надежда оправдалась. «Грозные горы, значит. Любопытно»
Он внимательно пригляделся к собеседнице, пытаясь разобрать цвет ее глаз. Впрочем, это было не сложно – она и не думала прятать взгляд, с открытой улыбкой на лице стоя у зеркала. «По крайней мере, она не раххиса…». Глаза у Рассвет оказались карие, с теплым медовым отливом, и спутать их с раххисскими, похожими на черные дыры, было никак нельзя. При упоминании Грозных гор Император, чего уж там,  подумал о скрытом городе, Раххиссаре… потому что как раз в духе стервы-судьбы выкинуть такую шуточку, от которой не разберешь, больше опасности или пользы. Впрочем, отвергнуть возможность того, что Рассвет находится в Раххиссаре, он не мог: там ведь живут и представители других рас.
Конечно, еще по горам в изрядном количестве раскиданы горские деревушки, где коз обычно на порядок больше, чем жителей. Но девушка своим видом нисколько не напоминала крестьянку, ее руки явно не привыкли к тяжелой работе, да и читает простой народ разве что предписанные Церковью религиозные тексты, но никак не научные труды о древних артефактах. И непонятные зеркала крестьянкам не дарят…. Нет, Рассвет явно была не из низшего сословия.
Оставался еще вариант какого-то убежища в горах, возможно, очередного укрытия магов. Это могло объяснить и внешний вид девушки, и область ее интересов, и друзей, которые дарят подобные вещи…. Что ж, можно было попытаться прояснить этот вопрос.
- Я нахожусь в Хролдаре, как ты можешь догадаться. – Немного откровенности и «готовности к сотрудничеству» не помешает. Точнее, иллюзии откровенности – потому что догадаться, где он находится, действительно можно и без его ответа. Зачем кому-то вывозить императорский хлам из столицы? - До сих пор мне удавалось избегать внимания Инквизиции к… разным моим делам, и у меня нет причин  полагать, что сейчас будет иначе. Правда, если после завершения нашего разговора зеркало продолжит работать, - ты ведь не знаешь, как его выключить? - есть вероятность, что кто-либо также случайно, как я, забредёт сюда и увидит его. Однако и в таком случае лично мне ничего не грозит. А что касается тебя, Рассвет? Грозные горы далеко, но у Инквизиции длинные руки…. – Хингв сделал многозначительную паузу, оставляя девушке самой додумать, какой из этого следует вывод. – Не привлечешь ли ты нежелательного внимании тем, что от теоретических исследований перешла к практике?
Его лицо оставалось задумчиво-отстраненным, хоть уже и не мрачным: в том, что касалось внешних проявлений эмоций, Император был плохим актером и считал, что лучше выглядеть чересчур холодным, чем демонстрировать очевидно фальшивое дружелюбие. В конце концов, он воин, а не какая-нибудь дама, которая будет рыдать в платочек, слушая о злоключениях собеседника.

Кажется, Рассвет действительно не боялась перспективы встречи с Инквизицией. «Возможно, она достаточно беспечна, чтобы недооценивать опасность? Или ее дом действительно столь хорошо укрыт?» Грозные горы были огромным хребтом, в котором можно успешно спрятать целый город, не то, что небольшое жилище (существование Раххиссара, ставшее настоящей занозой в том месте, которое в приличном обществе не упоминают, у Инквизиции, было тому очень весомым доказательством). Но все-таки самым надежным укрытием в тех местах был именно потаенный город. Может ли быть так, что ему представилась возможность установить контакт с кем-то из его обитателей? Хингв, пожалуй, сейчас не мог бы сказать, зачем ему этот самый контакт, и какие перспективы он может сулить – но какая-то смутная идея уже засела в голове.
Тонкие пальцы девушки скользнули вдоль щеки, убирая в сторону прядь волос и наверняка ненамеренно открывая ухо…. Что ж, гипотеза о ее принадлежности к ильфам не подтвердилась. Изящной формы розовое ушко имело вполне человеческую, закругленную форму. Что же тогда получается? Рассвет – обычный человек? Но как быть с возрастом? Однако получить ответ на этот вопрос можно было, только задав его напрямую, - если, конечно, она пожелала бы сказать правду, - чего Император делать не собирался. Возможно, какое-нибудь случайно оброненное слово еще даст ему возможность понять, почему она выглядит более юной, чем должна бы быть, судя по тому, что она говорит о себе. А если судить по поведению… Рассвет то говорит разумно, как умудренная опытом женщина, то вдруг произносит что-то такое, что кажется наивным ребенком. «Кто же она, всё-таки, такая?» Этот вопрос уже начал занимать Хингва безотносительно всяких планов и возможной выгоды.
- Меня трудно оскорбить разумной осторожностью, - совершенно честно ответил он. Конечно, безрассудное доверие со стороны собеседника гораздо удобнее, но чаще всего склонные к такому глупцы оказываются бесполезны. А наличие у собеседника ума весьма странно считать за оскорбление.
Рассвет стояла совсем близко к прозрачному стеклу, требовательно, изучающе вглядываясь в его лицо, и Император надеялся, что она не прочтет там ничего лишнего.
– И твоя просьба мне понятна. Но, помимо моего желания поступить так или иначе, есть еще и мой долг. Я даю слово не причинять тебе вреда, - если только прямой и непосредственно высказанной волей Его Императорского Величества не будет обратное. Достаточно ли тебе такого обещания?
Хотелось бы, чтобы такая формулировка не отпугнула ее: Император, как ни странно, чаще всего старался не нарушать данных обещаний. Правда, также он старался и не давать их лишний раз.

Император терпеливо ждал, пока его собеседница примет решение, - каким бы оно ни было. Ему пришло в голову, что в случае отказа он может позволить себе и другую формулировку: уж очень невелика вероятность того, что лично ему, а не, например, Инквизиции, понадобится предпринять какие-то действия против этой Рассвет. И, в конце концов, трудно навредить тому, кто находится за зеркальным стеклом – и за тысячи миль от тебя.
Но девушка, хоть и застыла в сомнениях на некоторое время, приняла его обещание таким, каким оно было высказано. И после ее слов он задумался: а многие ли также считают, что Император – всего лишь марионетка Церкви, не имеющая собственной политической воли и никакого веса в государственных делах. Однако, хотя Церковь, несомненно, стремилась к этому, успеха она не достигла. Пока не достигла.
Одна фраза в словах Рассвет задержалась в его голове, снова возвращая к прошлым размышлениям. «Не так уж давно простер свою власть над землями текущий Император людей». Два десятилетия – не так уж давно для той, которая выглядит так, как будто живет на свете меньший срок? «Не раххиса, не ильфа…». Не так уж много долгоживущих рас можно встретить в Ивеллоне. Оставались крыланы и драконы. Однако обитатели Поднебесной Башни были полумифическими созданиями, которые, говорят, очень редко покидали ее пределы. «Так что же, выходит, что Рассвет – скорее всего дракон?» Эта мысль показалась Хингву весьма любопытной. «Тварь сия, пока в юных годах пребывает, одарена способностью в тело человеческое облекаться, дабы смущать умы дочерей и сынов Церкви мерзостями всяческими», - говорил о драконах один из церковных трактатов, но Императора волновали отнюдь не гипотетические «мерзости». Он, пожалуй, не мог припомнить случая, когда официальной власти случалось контактировать с драконами. И, если он не ошибся в своих логических построениях….
Просьба Рассвет заставила его прервать размышления и задуматься о другом: отвечать или нет? Хингв, пожалуй, ощущал себя сейчас несколько странно: по понятным причинам ему уже очень давно не случалось выдавать себя за кого-то, и, тем более, говорить о самом себе, как о ком-то другом. Сложившийся разговор был необычен даже вне зависимости от того, к какой же, всё-таки, расе принадлежит Рассвет. При дворе, где недоверие и интриги цветут пышным цветом, не было никого, кто вел бы себя подобно ей – хотя бы потому, что в противном случае этот некто просто не выжил бы. Не зная, кто перед ней, девушка говорила просто и непосредственно… или, - эта мысль обдала его внезапным холодом, - прекрасно знала, кто он, и очень хорошо играла свою роль. Возможно, Магическое сопротивление таким необычным способом пытается добраться до него? Или Инквизиция ищет новые рычаги давления?
Впрочем, у него не было причин думать так, кроме привычной паранойи, - как не было и причин доверять ей. Поэтому Хингв решил, что не стоит менять свою манеру общения: пусть всё идет, как идет. А что касается ее вопроса, конечно, можно было просто отказаться отвечать, но этим он бы вызвал ненужные подозрения.
- Да, ты права, мне случалось видеть Императора, - наконец, медленно начал он. – Но не сталкиваться с ним лицом к лицу и разговаривать. Я могу рассказать только то, о чём осведомлены все, кто более или менее приближен ко двору, и некоторые свои впечатления. Его Императорское Величество не доверяет никому, и не без причин. На мой вкус, императорский двор – настоящее гадючье гнездо, оказаться в котором можно пожелать только врагу. Император сейчас часто пребывает в дурном расположении духа, и это меня ничуть не удивляет. И, это уже моя догадка, Церковь сильно давит на него, чтобы получить еще больше полномочий. - Он, сделав паузу на несколько мгновений, добавил: - Разумеется, такие вопросы здесь никто не поднимает вслух. Наверное, ты хочешь услышать, какой он человек? Но мне трудно судить об этом.
И это, между прочим, было чистой правдой….

Отредактировано Хингв I (5 октября, 2011г. 22:52:07)

Жалость? Да, девушка была права: жалость Императору не нужна. Пожалуй, были только две вещи, которые он действительно ценил среди человеческих эмоций: уважение и верность. Был еще страх, то, на чём в основном и держалась его власть, потому что, не опасайся его аристократы, он давно бы уже отправился за своим предшественником. Но достаточно странно считать страх ценностью, - и он полагал его всего лишь необходимостью.
Услышав последние слова Рассвет, Император снова испытал всплеск беспокойства. Действительно ли она так заинтересована в продолжении знакомства? Или это какая-то ловушка? Впрочем, ответ в любом случае мог быть только один:
- Хоть мне и интересно беседовать с тобой, боюсь, что найти другой способ связи невозможно. Точнее, другой безопасный для меня способ, - подставляться под удар Церкви и привлекать внимание Инквизиции ради приятной беседы я не стану. А, в отличие от нынешнего разговора, который может стать чьим-то достоянием только если будет услышан здесь и сейчас, любое письмо и любой посланник могут быть перехвачены. – «И, как я подозреваю, мою официальную почту читают все, кому не лень. Поэтому там уже давно не содержится ничего действительно важного». - Однако… можно сделать так. Если окажется, что зеркало больше невозможно включить, отправь письмо в Хролдар, в Императорский дворец, на имя Ландера Йонкера. Не важно, о чем будет письмо – сделай его содержание максимально безобидным, но пусть оно содержит выдержку из  церковного трактата о магических существах. Например… о драконах. – Судя по словам Рассвет, она и не пыталась сделать вид, что принадлежит к людскому роду, и, если он прав в своих предположениях, во фразе прозвучит «я догадался, кто ты». А если нет – это пароль не хуже любого другого. – Тогда, по крайней мере, я буду знать, что зеркало больше не работает. Больше ничего я придумать не могу.
И Хингв, в общем-то, далеко не был уверен, что и такой способ передачи информации окажется действенным. Ландер Йонкер мёртв, и, если придет письмо на его имя, что случится? Возможно, послание передадут нынешнему капитану Личной гвардии. Возможно, до Императора дойдет информация об этом. А может, и нет.
- А теперь, если уж ты хочешь узнать моё мнение – слушай. Счастье? Нет, Рассвет, среди людей власть действительно редко приносит счастье. Удовлетворение своей гордости и амбиций – возможно. Кое-кто почитает ценностью власть саму по себе, но при нынешнем положении в Империи Его Императорское Величество вряд ли можно отнести к таким людям. Власть над Ивеллоном сейчас приносит тревоги и смертельную опасность, и, возможно, знай он двадцать лет назад, что его ждёт, он выбрал бы другой путь. Впрочем, если верить тем, кто видел его во времена переворота, тогда он сомнений не испытывал – и пролил много крови, добиваясь своей цели. Думаю, никто не назовет Императора добрым человеком. Он принимает слишком много жестких и даже жестоких решений, чтобы можно было говорить о доброте. Но мне бы не хотелось высказывать резких суждений.
Нет, определенно, это было очень странно, говорить о себе как о какой-то другой личности. И в этом был определенный интерес. И, как ни удивительно, до сих пор он ни в чем не солгал: в конце концов, учитывая обстоятельства, это было бы просто неуважением к самому себе. Разумеется, ложь всегда была и будет также неуважением к собеседнику, однако этот вопрос его трогал куда меньше, хотя такое открытое и искреннее создание, как Рассвет, невольно вызывало желание также говорить искренне. Другое дело, что от таких душевных порывов он обычно предпочитал избавляться как можно более быстро и радикально – иначе это могло стать опасным. Хингв чуть нахмурился, осознав, что, разговаривая с далеким собеседником, который, к тому же, не знает, кто он, позволил себе чересчур расслабиться.
Или нет? В конце концов, если это была ловушка, то он попал в нее еще тогда, когда начал разговор вместо того, чтобы немедленно сообщить об артефакте Инквизиции. Хингв чуть вздохнул, осознавая, что напряжение последних недель, - чтобы не сказать месяцев и лет, - всё-таки сказалось на разумности его поступков. Выходит, что именно возможность отдохнуть от дворцовых интриг была ему нужна, раз он подсознательно ухватился за эту возможность, пренебрегая риском? Может, и так.

Отредактировано Хингв I (5 октября, 2011г. 22:53:54)

Император слушал эмоциональную речь Рассвет, неподвижно стоя перед зеркалом и только чуть покачивая в руке тяжелый кубок, в котором оставалось еще немного вина. Его темная, сумрачная фигура составляла разительный контраст с подвижной, как будто не только освещенной закатным солнцем, но и сияющей внутренним светом девушкой. Она сыпала словами, составляя их в сложные, вычурные фразы, и Хингву иногда казалось, что он теряет нить ее размышлений: тогда Император еле заметно хмурился, и ложащаяся между бровей складка делала его лицо еще более угрюмым.
Однако прервать собеседницу он не спешил: пусть говорит, что думает, сейчас он готов слушать. Он ведь уже признал, что ход разговора вполне устраивает его, даже если это значит, что он позволил себе немного отойти от привычной осторожности. И, к тому же, на радостно улыбающуюся златовласую драконицу, - он решил, что можно называть ее так, полагаясь на свои догадки, - просто было приятно смотреть.
Снова мелькнула мысль, что ему нужна новая фаворитка, и не холеная племенная кобыла из конюшен Церкви, а кто-нибудь более живой и яркий. В конце концов, фаворитка занимает свое место не для того, чтобы радовать Верховного Инквизитора идеальной родословной, а если Малькольм Тремейн считает иначе – пусть заведет себе свою. При дворе достаточно незамужних дам разного возраста и положения, так что хватит на всех желающих…. Да и Императору будет, из чего выбрать, когда он даст отставку графине.
Однако размышлять о какой-то женщине, ведя при этом беседу с другой – явно проявление дурного тона, даже если собеседница и является объектом только общего и немного – эстетического интереса.
- Ты не утомила меня, Рассвет, однако, признаюсь, мне непросто уследить за ходом твоей мысли. Всё-таки мне чаще приходилось бывать на поле боя, чем на философских диспутах. Так что, боюсь, мне не удастся достойно ответить на твои размышления. Что же касается моего интереса, честно скажу, что меня прежде всего волнуют вопросы практические, задать которые было бы невежливо. –  Не мог же он, в конце концов, спросить, действительно ли она находится в Раххиссаре и что там сейчас происходит. Или кто сейчас правит драконами и насколько этот кто-то радикален по отношению к людям. Если будет война, только внезапно свалившихся на голову драконьих экстремистов Империи не хватало…. Хингв еле заметно покачал головой, чувствуя, что его мысли уходят в привычную, но не совсем уместную сейчас сторону. Над вопросами межрасовой политики он поразмыслит позже. – Так что лучше я предоставлю возможность спрашивать тебе. Хоть и не обещаю, - я думаю, ты понимаешь, - что отвечу на любой вопрос. Возможно, позже и мне придет в голову что-нибудь, о чем я хотел бы узнать.

Наверное, не было ничего удивительного в том, что Рассвет затронула тему религии и Церкви Единого Творца, однако Хингв не ожидал такого вопроса прямо сейчас, и на секунду на его лице мелькнула смесь раздражения и неприязни. Впрочем, они не были адресованы собеседнице, просто именно эти эмоции возникали у Императора, когда он вспоминал о вездесущей Церкви. Поморщившись, мужчина одним глотком допил остаток вина и со стуком поставил кубок на жалобно скрипнувший от такого неделикатного обращения изящный деревянный столик.
- Да, я вхожу в число прихожан Церкви Единого Творца, - наконец, ответил он. – Но не могу сказать, что полностью разделяю ее догматы. Что касается твоего вопроса, Рассвет… не думаю, что на него есть однозначный ответ. Возможно, власть. Полномочия Церкви очень расширились после того, как они подняли знамена борьбы с магией, а немногие готовы добровольно отказаться от власти. Возможно, страх. Люди боятся тех, кто отличается от них, а, когда боятся, стремятся уничтожить. Возможно, догма. Основу нашей религии составляет мысль о том, что человек есть любимейшее дитя Творца, а от этого недалеко и до заключения, что все остальные народы Творцу неугодны. Думаю, ни одну из причин нельзя назвать однозначно верной, скорее они все вместе образуют что-то, похожее на правду.
Сейчас, пожалуй, Хингв скорее поставил бы на власть, чем на всё остальное. На его лицо снова набежала тень, когда он вспомнил об амбициозной Преподобной Матери, которой он сам же и помог занять этот пост. Ее предшественница была откровенно фанатична, и Император предпочел ей более понятную и более предсказуемую Патерию, действия которой хотя бы подчинялись логике, близкой к его собственной.
- Церковь сейчас возглавляет Преподобная Мать Патерия. Большинство убеждено в глубине ее личной веры, но мне кажется, что ее стремление к власти по крайней мере не уступает религиозности. И, несомненно, самой известной структурой в церковной иерархии сейчас является Инквизиция: по ее действиям судят и обо всей Церкви. Инквизиция – карающая длань, и нередко говорят, пусть и шепотом, что карает она не только виновных. – Сейчас в речи Императора не осталось той осторожности и обтекаемости слов, которая имело место, когда он отвечал на ее вопросы о самой себе. Он говорил, тщательно взвешивая слова, но уверенно и достаточно резко. Между бровей снова обозначилась складка. – И именно ее действия лежат в основе конфликта человеческой расы со всеми остальными. Как личность, заинтересованная в безопасности и стабильности Империи, я не могу относиться к этому одобрительно.
Последняя фраза была чуть-чуть, самую малость, рискованной – он ведь до сих пор специально избегал любых упоминаний о том, чем он занимается «по долгу службы». Однако, начав говорить о Церкви и Инквизиции, он затронул вопрос, который очень беспокоил его самого, и, наверное, это, - а также, главное, то, что собеседница не имела никакого отношения ни к ивеллонской политике, ни к церковникам, - подтолкнуло его к тому, чтобы откровенно высказать своё отношение.

Отредактировано Хингв I (5 октября, 2011г. 22:59:26)

Император коротко пожал плечами на предложение девушки присесть: он сам усталости не чувствовал, - однако всё-таки огляделся вокруг, высматривая что-нибудь, похожее на стул или табурет. Однако, учитывая просьбу не уходить из пределов видимости зеркала, ничего подходящего он не обнаружил. В комнате было, всё же, больше того, что некоторые считают «произведениями искусства», чем мебели. Столик, на который он недавно водрузил бокал, выглядел слишком хрупким для того, чтобы на нём сидеть, всяческие вазы и статуэтки тоже явно создавались совсем для других целей, как и тяжеленный гардероб, украшенный резными химерами, ревниво поблескивающими глазами-изумрудами в лучах угасающего дневного света. В дальнем углу стояло нечто, накрытое бархатным чехлом: Хингв с трудом, но вспомнил, что это кресло, предназначенное для так и не осуществленного проекта «малого тронного зала». Но как раз кресло было слишком далеко, чтобы подтащить его к зеркалу.
Император скрестил руки на груди.
- Видимо, мне придётся постоять: с мебелью в этой комнате, как выяснилось, плохо. Его Императорскому Величеству преподносят что угодно, вплоть до инкрустированной перламутром ночной вазы, но простые стулья среди этого многообразия не водятся. Но не беспокойся, - предупредил он вероятную реакцию драконицы, - беседовать стоя для меня вполне удобно. – Хотя обычно происходило наоборот: Император сидел, а просители, советчики и прочие желающие что-то получить от своего сюзерена стояли. Но, видимо, умение стоять, если требуется, часами на одном месте приобретается в армии раз и навсегда.
- Что касается близких людей… Нет. У меня нет семьи.
На самом деле у Императора было две кровных родственницы, однако ни старшая сестра, тихо впадающая в маразм в дальнем имении в окружении внуков, ни племянница, которая была в первую очередь дочерью ильфийского Сапфирового Дома, не вызывали желания назвать их «семьей». И Хингв, пожалуй, был этому только рад. В его положении любые личные привязанности могли быть использованы против него, даже наверняка были бы использованы.
Впрочем, вопрос женитьбы был исключением. Последнее время Император начал задумываться о том, что, как выразилась драконица, «обрести потомство», было бы разумно. У него должен быть наследник, и, пожалуй, он совершил ошибку, не предприняв ничего по поводу женитьбы ранее. Возможно, даже сразу после того, как занял трон…. Тогда к нынешнему времени у него уже могли быть взрослые дети, а заключение брака – традиционный способ укрепления политических альянсов. «Как отреагирует Церковь на мое желание найти себе супругу? Наверняка попытается подсунуть очередную свою ставленницу, родословную и добродетельность которой проверял лично Верховный Инквизитор». Однако это никоим образом не могло устроить Императора: он и не думал искать в браке любви, однако не собирался упускать возможность заключения выгодного союза.

На лице Хингва явно проступило изумление, когда собеседница взялась оценивать его внешность. Конечно, с того времени, когда его, еще молодого безусого рекрута, в первый раз поцеловала бесстыжая рыжая маркитантка, женщины не раз оделяли его своим вниманием. Кое-кто из них вслух называл его привлекательным; впрочем, если говорить о времени, когда он занимал трон, то его положение и власть для любой придворной дамы значили в сто крат больше внешности.
Но вот такой доброжелательный интерес, который какой-нибудь ученый муж назвал бы «теоретическим», потому что златовласая драконица явно не рассматривала Императора как потенциально «своего» мужчину, был ему непривычен. Как и изложение собеседнику столь откровенного мнения о нём. Впрочем, последнее, насколько он успел понять из этой недолгой беседы, для Рассвет было обычным делом. И, надо сказать, мнение, которое она высказала о нём, было куда позитивнее, чем то, что он имел о себе сам. Возможно, потому, что сам он себя знал несколько лучше…. «Достойный мужчина. Сомневаюсь, что ты продолжила так считать, если бы знала весь мой «послужной список», Рассвет». В этой мысли не было сожаления или горечи – просто констатация факта, что девушке вряд ли понравились бы хотя бы подробности его вступления на престол.
- Я никогда не расспрашивал столичных дам об их вкусах, - еле заметно усмехнулся он. – И не уверен, что могу судить, какие качества характера их привлекают. Однако, даже если считать, что все твои суждения, столь лестные для меня, недалеки от истины… я сам никогда не стремился вступить в брак. Мои обязанности плохо сочетаются со спокойной семейной жизнью.
Другое дело, что обзавестись наследником – тоже его обязанность, а значит, вполне вероятно, через некоторое время вместо очередной фаворитки в его постели окажется законная супруга. Эта мысль не вызывала никаких особенных эмоций: до сих пор он был осторожен, чтобы нечаянно не обзавестись парой-другой бастардов, но, однако, полагал, что способен зачать женщине ребёнка. А значит, проблем возникнуть не должно.

Отредактировано Хингв I (4 октября, 2011г. 00:48:42)

Безуспешные попытки Рассвет сохранить подобающую затронутой теме серьезность не ускользнули от внимания Императора. Смеяться над собой он не позволял никому, - а при дворе таких самоубийц и не находилось, исключая, конечно, придворного шута (когда он был), для которого насмешки были прямой обязанностью, - однако, глядя на развеселившуюся девушку, раздражения не испытывал. Наверное, потому, что в смехе не звучало ни капли злорадства или издевки, только отголосок ее непоседливого характера.
Хингв чуть пожал плечами в ответ на ее пожелание обрести семейное счастье. В то, что подобное может случиться, он всё равно не верил и не видел смысла искать невозможного. В конце концов, в его положении можно считать везением, если супруга хотя бы не стремится, заключив альянс с оппозицией, отправить тебя на тот свет.
- Да, бывает, что у меня выдаются свободные часы, - согласился Император, про себя вспоминая о том, насколько иллюзорно в его случае понятие «свободного времени» и сколько раз кто-нибудь прибегал со срочным докладом, когда он собирался отдохнуть или уже улегся спать. Впрочем, он сам отдал приказ с действительно неотложными делами и вестями идти к нему в любое время суток. Другой вопрос, что, если сообщение оказывалось пустяком, принесший его ощущал на себе всю тяжесть императорского гнева. – Часть их я трачу на тренировки с оружием; впрочем, думаю, особе женского пола это покажется странным отдыхом. Однако, если забыть о регулярных тренировках, тело слишком легко теряет навыки. Что же касается книг, к которым ты питаешь столь теплые чувства…, - Хингв позволил себе чуть улыбнуться. - Надо сказать, что в молодости мне вполне хватало того весьма ограниченного образования, что я получил дома, но позже случилось так, что для выполнения моих обязанностей мне понадобились гораздо более широкие знания. Так что привычку к чтению я приобрел уже в зрелом возрасте, да и интересует меня далеко не всякая литература. Думаю, трактаты о военном искусстве, которые я изучаю с интересом, ты нашла бы скучными. Также я мог бы упомянуть развлечения, которые в ходу среди военных… однако говорить о них юной даме не слишком вежливо. – Выпивка, карты, продажные женщины. В его случае, правда, пить приходилось в одиночку и строго соблюдая норму, потому что никто не должен видеть Императора пьяным (впрочем, от его «нормы» какой-нибудь вельможа свалился бы под стол), играть в карты было не с кем, потому что не подобает, а место девиц легкого поведения занимали фаворитки…. – Да и не скажу, чтобы уделял им много внимания, по крайней мере, последние годы.
Император сам не был уверен, зачем упомянул про не самые достойные виды досуга: возможно, потому, что у Рассвет и так сложилось о нём слишком хорошее впечатление, и ему хотелось слегка приблизить его к реальности. Драконица была собеседником, которого легко обмануть – но, однако, обманывать не стоит, потому что, если она узнает о лжи, то, скорее всего, просто не пожелает продолжать общение. А упускать наметившийся контакт Хингву не хотелось.

Хингв был удивлен, узнав, что драконица оказалась знакома с трудами, посвященными военному делу. Впрочем, особых причин для удивления, наверное, не было, учитывая упомянутую ею любовь к чтению, а также то, что представителям ее расы отмерено гораздо больше времени, чем людям, и они за этот срок могут позволить себе уделить внимание самым разным вещам.
- «Полководец» Алвика Дарсельесы два десятка лет назад полностью захватил моё внимание, - чуть помедлив, припомнил Император. – Несомненно, Дарсельеса был выдающимся стратегом и тактиком и умел вести за собой людей. Хотя я, признаюсь, не совсем согласен с ним в той части, где он рассуждает о войнах за веру и фанатизме. Люди, которые идут в бой под знаменем веры, несомненно, проявляют невиданную стойкость, однако легко может оказаться так, что убеждения заставят их повернуть против недавних союзников с той же непримиримостью. Ими легко манипулировать – и одновременно очень трудно управлять, потому что фанатичная вера не оставляет места для разумных суждений. – Хингв резко оборвал фразу и покачал головой. – Прошу прощения. Как видишь, есть темы, которыми и я могу чересчур увлечься. Однако не могу не заметить, что то, что Альвик Дарсельеса был убит женщиной, с которой делил постель, также заставляет несколько иначе относиться к тому, что он пишет в главе «Об измене, вероломстве и лжи». Впрочем, хватит об этом, иначе все остальные твои вопросы останутся без ответа. Я также читал Трокх К'Рана, хотя текст местами очень трудно воспринимать: слова орсина, записанные ильфом в попытке передать все нюансы, для человека иногда оказываются не слишком понятными. К тому же он опирается на иную систему морали и ценностей. Однако взгляд на человеческие войны со стороны, несомненно, интересен, тем более что подобных книг немного. Что касается третьего названного тобой труда, увы, я с ним не знаком. В последние десятилетия книги, написанные представителями «запрещенных рас», постепенно изымались из библиотек, даже если они не имели никакого отношения к магии.
Несомненно, логику этого Император понимал. С точки зрения Церкви, мысль о том, что людям есть, чему научиться у представителей «неугодных» рас, была кощунственной. И, чтобы избавить прихожан от возможности впасть в это греховное заблуждение, церковники просто изымали неподходящие книги.
И, пожалуй, если бы Хингв взялся составлять список причин своей личной, а не политической неприязни к Церкви, невозможность ознакомиться с дневниками Денара иль Тархо, который считался величайшим стратегом Человеческой  эры, заняла бы в этом списке первое место.
- Танцы при дворе? – Император хмыкнул, вспомнив все балы, на которых он просто обязан был присутствовать. – Да, именно так: набор заученных движений под определенную музыку. Впрочем, есть и такие, где фигуры чередуются на усмотрение танцоров. Не уверен, я никогда не интересовался танцами. Мне они кажутся весьма… бессмысленным времяпровождением. – Судя по еле заметной паузе, Хингв, также как собеседница, заменил просящееся на язык слово более нейтральным.

Пылкая речь Рассвет о танцах не тронула Императора, только заставила усомниться в правомерности сравнения их с боевыми искусствами. Когда речь идет о владении оружием, вдохновение и красота не имеют значения. Точность ударов достигается через хладнокровие, а любой всплеск эмоций может привести к смертельной ошибке. Поединок двух опытных воинов не будет выглядеть красивым, потому что посторонний человек просто не успеет ничего разобраться в вихре стремительных ударов и блоков. А если даже и сумеет что-то разобрать, то красота эта будет иллюзорной, внешней. Любой бой изнутри - это решение одного единственного вопроса: убить или быть убитым. Победить или проиграть. Больше ничего. Да и искусством сражение будет только для бойцов-одиночек, а для регулярной армии это ремесло, тяжелое и зачастую неприглядное.
Когда по поверхности зеркала пробежало смутное мерцание, Хингв сперва подумал, что ему это померещилось. Однако секундой позже драконица оборвала на середине начатую фразу, и на лице ее возникло явственное беспокойство: значит, она тоже заметила мелькнувший радужный блик. Она вскочила на ноги, протянув руки к зеркалу, как будто пытаясь удержать что-то невидимое.
Хингв, со своей стороны, стоял неподвижно, высматривая между пылевыми разводами на стекле признаки нового возмущения. Долго ждать не пришлось: волны ряби пробежали по зеркалу, как будто это было не полированная серебряная пластина, а водная гладь под порывами ветра.
Император скрестил руки на груди. Разумеется, то, что неизвестным образом включенный артефакт может также неожиданно и прекратить работу, было достаточно очевидно, как и то, что предугадать этот момент невозможно. Наличие хоть какого-то предупреждения оказалось неожиданной удачей.
Рассвет, кажется, была искренне огорчена тем, что вынуждена прервать беседу. Он сам, пожалуй, тоже хотел продолжить разговор, хотя и отправиться спать не отказался бы: встреча с советником по внешней политике была назначена завтрашним утром на достаточно раннее время. И, несомненно, развить неожиданно наметившийся контакт он считал просто необходимым, а не только любопытным или приятным.
- Я не уверен, что смогу завтра на закате дойти до этой комнаты: возможно, мне придется находиться в другом месте. Но я постараюсь. И вот что, пожалуй, надо будет сделать: сейчас я накрою зеркало какой-нибудь тканью, чтобы, если оно включится, - или ты его включишь, - когда в комнате находится кто-то посторонний, это осталось незамеченным. И, если завтра к тому моменту, когда солнце окончательно скроется, ткань так и не будет снята, значит, я не смог прийти. Тебя устроит такой вариант?