Лилиана Ставлинг, стуча каблучками по отполированному до блеска паркету, удалилась с места случайной стычки, с трудом удержав на лице благопристойное выражение. На самом же деле она кипела от ярости: какая-то остроухая провинциалка, - а все, кто не появлялся при дворе регулярно, попадали для нее в эту категорию, - посмела ей надерзить!
Хотя на самом деле всё было гораздо проще. Молодая ильфа, по сути, провинилась только в одном: она была моложе Лилианы, и, по крайней мере, не уступала ей в красоте. Графиня, увы, хорошо осознавала, что двадцать семь – это уже не юность. Чем дальше, тем больше сил придется тратить на то, чтобы поддерживать свою привлекательность. А молодым девушкам свежесть и красота дается просто так, без усилий!
Она так холодно глянула на слугу, не вовремя сунувшегося к ней с предложением бокала вина, что того как ветром сдуло. А женщина, ничуть не растеряв свой боевой запал и злость, мимо телохранителей подобралась к трону Императора.

Хингв в раздражении отсчитывал минуты. За последний час бал ничуть не стал интереснее, а слуга, посланный за новой бутылкой вина, где-то задерживался. Впрочем, судя по тому, что через пару минут Император заметил, как бутылка перекочевала в руки слуги из рук капитана гвардии, причину можно было назвать объективной. А делать выговор капитану Ленартсу было бы глупо.
Держа в руках наполненный, наконец, бокал, Хингв отметил, что по некоторой случайности темно-красный цвет благородного напитка практически совпадает с цветом его камзола. Конечно, еще можно было предположить, что это не случайность, а проявление чувства юмора его камердинера – однако он очень сомневался, что этот старик обладает какими-либо чувствами и свойствами, кроме занудства и пунктуальности.
- Ваше Императорское Величество!
Желание оставить внезапно прозвучавший рядом возмущенный женский голос без внимания было продиктовано, вероятно, инстинктом самосохранения. Или сохранения своих нервов, по меньшей мере. Однако та не унималась:
- Меня, между прочим, оскорбили! А вы…! – что именно «а вы», она не уточнила, видимо, от возмущения не находя слов. Или находя только такие, которые воспитанной даме произносить не пристало.
- Что вам угодно, графиня? – холодно поинтересовался Хингв, понимая, что игнорировать чем-то возмущенную  женщину бесполезно.
- Какая-то ильфийская девица плохо отозвалась о моем платье, - процедила сквозь зубы графиня. - А сама-то! И какой-то вульгарный кулон-бабочка...
- И это всё?
- Еще она назвала меня дурой, - теперь голос женщины больше походил на змеиное шипение, но Хингв не мог не отметить, что первым пунктом она упомянула все-таки платье. Это наводило на определенные мысли о парадоксальности женского мышления. А графиня тем временем потребовала: - Накажите ее за непочтительность, Ваше Императорское Величество!
- А она была неправа?
- Что?
- Она была неправа в своих… обвинениях? – Хингв вопросительно приподнял бровь.
- Да как вы… - «смеете», наверное, хотела сказать Лилиана Ставлинг, - да только сообразила, что как раз он смеет что угодно. – Она оскорбила меня!
- Меня это не волнует.
- Да я же… Вы же… Я же ваша---, - графиня осеклась на полуслове под взглядом Императора, а он коротко и весомо произнес:
- Уже нет. – Эта короткая беседа окончательно утвердила его во мнении, что графиня Ставлинг ему наскучила. А если сказать грубее – просто его достала. – С этого момента место моей официальной фаворитки свободно. А я, пожалуй, пойду прогуляться и подышать свежим воздухом: здесь слишком пахнет лилиями.
Последняя фраза была адресована уже гвардейцам. Не то чтобы ему было необходимо информировать их, куда он собирается направиться, – но Хингв хотел четко поставить точку в разговоре с графиней.

Не обращая внимания на то, кто именно из гвардии идет за ним, Хингв с так и не тронутым бокалом в руках прошел на террасу и спустился по узкой каменной лестнице в сад. Музыка из бального зала долетала сюда очень приглушенно, и тишину нарушали только изредка доносящиеся откуда-то разговоры и негромкий смех. В тени узорной беседки уединились двое, столь увлеченные друг другом, что не обратили никакого внимания на прошедшего буквально в нескольких шагах от них Императора и тенью следующего за ним телохранителя.
Однако чем дальше он удалялся от террасы бального зала, тем меньше встречалось людей. Спокойствие теплой летней ночи стало приятным контрастом после общения с пылающей неправедным гневом женщиной, и Хингв, глубоко задумавшись, - причем в кои-то веки не о политике, - не слишком следил, куда идет. И заметил стоящую на изящном мостике, перекинутом через узкий пруд, на темной глади которого белыми звездами плавали кувшинки, девушку только тогда, когда оказался в паре шагов от нее. Девушка, видимо, опасности не представляла – раз гвардеец не посчитал нужным его предупредить.
Пышное платье дамы практически перегораживало узкий мостик, и Император остановился, намереваясь развернуться и уйти. Ему было абсолютно всё равно, по каким дорожкам прогуливаться, так что просить девушку отойти в сторону и освободить путь он не видел смысла.

Отредактировано Хингв I (29 октября, 2011г. 00:18:34)

Подозрительно прищурившись, Маттиас скосил взгляд на неизвестную ему леди, которая прямо-таки на глазах начала терять вертикальное положение. Впрочем, незнакомка справилась с нахлынувшими чувствами. Не обошлось без побочных последствий, правда, как, например, неестественно белый, чуть ли не светящийся в ночи, цвет кожи.
Подобная реакция небезосновательно показалась Ленартсу странной.
Обычные люди – и, ладно, ильфы  и ильфийки тоже – не вели себя так, встречаясь лицом к лицу с императором. Хотя, вряд ли Ивеллонскую аристократию можно было назвать обычными людьми. Действительно обычные люди дни напролет вкалывают как проклятые, пытаясь сделать очередной кусочек будущего чуть светлей, а эти обычные люди были таковыми по признакам власти на фоне своих более успешных коллег. Иными словами, они, естественно, обладали некоторым правом голоса, но непосредственной власти, подобно императорской, не имели. По крайней мере, эта ситуация была справедлива для большинства представителей и представительниц высшего света.
И именно поэтому ильфийка вызывала подозрения. Ее действия были слишком необычными. Она могла бы пасть ниц (перед самим императором-то не стыдно) или поклониться до пола и даже в таком случае такие поступки выглядели бы мало-мальски уместными. Обморок же или ослабшие ноги – это уже как раз не было важно – походили скорее на какую-то личную реакцию. Точнее говоря – межличностную. Будто бы между Хингвом и девушкой уже существовала некоторая связь, которая напомнила о своих правах, как только они встретились вновь.
И реверанс. Словно она желала избавить Его Императорское Величество да капитана от всяких подозрений. Мол, не виноватая я. Или это было ширмой исключительно для капитана?
Порой интуиция Ленартса была поразительно проницательной и логичной. Но не во всем.
«Неужто любовница?», инстинктивно пожал плечами капитан и чуть расслабился. В любовницах не было ничего плохого. Самих любовниц у Ленартса, к слову говоря, тоже не было.
А еще Маттиас вдруг почувствовал себя крупным дураком без особой на то причины, однако быстро сбросил с себя это неприятное ощущение, как летнюю паутину, приставшую по пути домой.
Тем временем, между Хингвом и незнакомкой завязался разговор. Влезать в него не было ни мотива, ни желания. Придав лицу независимый и непринужденный вид, Ленартс краем глаза поглядывал за парой и молчал, внимательно внимая каждому слову, попадающему в воздух.

Отредактировано Маттиас Ленартс (29 октября, 2011г. 06:32:48)

Ильфа теперь говорила гораздо более легко и свободно: похоже, не слишком лестный отзыв о графине Ставлинг успокоил ее. Значит, изначальное предположение о том, что она боялась наказания за то, что не угодила фаворитке Императора, было верным. Глупо с ее стороны…. Впрочем, кто знает, какие слухи ходили и ходят среди дворян касательно взаимоотношений Хингва и графини? Охочая до сплетен скучающая знать может наплести что угодно, вплоть до того, что Император имеет привычку отправлять на казнь каждого, кто косо посмотрит в сторону его любовницы. И при дворе в такие вещи, кажется, не верят уже даже те, кто их придумывает и повторяет…. Он, правда, не мог припомнить, чтобы когда-либо видел эту ильфу среди придворных дам, однако это ничего не значило: он вообще уделял этим дамам мало внимания.
- Природная красота женщины лучше всего видна тогда, когда на ней вообще ничего не надето, - хмыкнул Хингв. Конечно, подобная реплика была абсолютно не куртуазна. Но Император и этикет обычно существовали в двух параллельных плоскостях, которые, как известно, не пересекутся, пока кто-нибудь очень эксцентричный не придумает свою собственную геометрию. А значит, если у Императора не было желания поддерживать вежливую светскую беседу, он ее не поддерживал. В конце концов, кто ему возразит? Разве что зануда-камердинер, который, кажется, тоже существовал в каком-то отдельном геометрическом пространстве, ограниченном томами ветхой «Этики и этикета», написанного сто лет назад трактата «О должном распорядке дня и ночи» и прочих подобных книг…. А от некоторых привычек и воззрений, приобретенных еще в армии, Хингв так и не отказался.
- А вы как полагаете, капитан? – внезапно обратился Император к начальнику своей гвардии, и это было достаточно необычно. Впрочем, взбрело в голову – вот и спросил. Но дело в том, что, вопреки мнению о том, что мужчины между собой то и дело обсуждают женщин, за Хингвом подобной привычки не водилось. Равно как и привычки вести какие-либо обсуждения со своей гвардией, если только вопрос не касался обеспечения безопасности.
Разумеется, о том, что развитие подобной темы может смутить молодую дворянку, он даже и не подумал.

Невольно подготовившись к критике собственного мнения, - аристократия, по мнению Ленартса, всегда была склонна «жевать» чьи-нибудь хоть немного личные выражения до полного изнеможения, - Маттиас задумчиво посмотрел на небеса, всего на секунду, и вернул взгляд на императора, который как раз собирался что-то сказать… но был перебит прекрасной особой, дополнявшей половое разнообразие в их компании.
Удивленно приподняв бровь, капитан даже чуть усмехнулся. А ильфийка-то с характером! Посметь прервать Хингва, да еще и в буквальном смысле сделать ему выговор, намекнув на то, что тема ей не нравится – это было достойно, по меньшей мере, уважения. И, быть может, даже восхищения. Ведь, как нередко любила говорить молодые аристократы, девушки с характером редки и правятся абсолютному большинству.
Ленартс их точки зрения не разделял и, хотя и ухмыльнулся, позволил лишь укрепиться своей подозрительности. Не нравилось ему, когда женщина пыталась управлять мужчиной, не обладая никакими правами на это. Будь эта леди Императрицей – все было в порядке, а так выражение ильфийки было справедливо для нее же самой. «Ваше ильфийшество свободно в выборе слов, но леди, свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Вы слишком увлеклись.»
Однако стоит отдать должное Хингву. Он, подобно настоящему мужчине, не стал терять выдержки и благородно отступил перед дамой, позволив той чуточку большую свободу. Хотя и не лишил себя скромного права ответить ей той же монетой. Разве что, чуть меньшего номинала. Но оно и понятно – он же мужчина.
- Леди Аллорель Бэлль, кажется? – Бессовестно встрял Маттиас, словно бы уточняя, - авось и ему дозволено немного больше, нежели при обычном двору. Подобный ход зачастую оказывается очень эффектным, если не знать той мелочи, что Ленартс и сам услышал это имя за час до личного знакомства. В любом случае, механизм гвардии в некоторых областях работал отменно к вящей радости капитана.

Хингв коротко и без удивления  кивнул, когда княжна подтвердила сказанное капитаном гвардии и изобразила изящный реверанс. При дворе в какую ильфу не ткни, наверняка попадешь в княжну, княгиню или, в крайнем случае, компаньонку одной из вышеуказанных особ. Фамилия, кстати, показалась ему знакомой, и после краткого размышления он пришел к выводу, что слышал о ее отце, как о политическом деятеле. Правда, это было давно….
Вино тут, и правда, было только в бокале, который Император держал в руках. Будь поблизости кто-то из слуг, он бы без тени сомнения послал его за бутылкой «чего-нибудь приличного», но, увы, присутствовал только капитан гвардии, а гонять с подобным поручением его явно не стоило. Да и не пойдет ведь, даже если отдать прямой приказ, - ответит что-нибудь насчет «мой долг - находиться рядом с вами и охранять от возможных злоумышленников», подумает при этом «а не бутылки носить», и не пойдет. А предложить даме свой полупустой бокал было бы, во первых, абсолютно некуртуазно, во-вторых, Хингв всё еще хотел допить его сам.
Его взаимоотношения с вином и вообще алкогольными напитками были сложными, - или, наоборот, чересчур простыми, - и не подобающими особе его ранга. Вино, по мнению Императора, должно быть…. Просто должно быть. Ну, еще, желательно, крепким. Он не принадлежал к тонким ценителям благородных напитков, которые по глоточку смакуют вкус и сравнивают оттенки букета.
Отвечать на первый вопрос Хингв не стал по очень простой причине: он не понял, что именно девушка имела в виду. Не надоело что? Ему многое надоело, например, Верховный Инквизитор, хотя тот все же скорее был «кто», а не «что». Впрочем, плевать на Тремейна. Думать про него – надежный способ окончательно испортить себе настроение, и так не слишком радужное. Поэтому Хингв с одобрением отнесся к вопросу про лошадей. Они его интересовали пусть и меньше, чем гончие собаки, но все же явно попадали в круг его интересов. «Любопытно, княжна действительно интересуется этой темой, или, зная, что я неравнодушен к верховой езде, пытается подольститься?»
-Не бывает слишком норовистых лошадей, бывают недостаточно умелые наездники, - с коротким смешком ответил он. – Впрочем, если говорить серьезно, бывают лошади со столь дурным нравом, что он перечеркивает все их прочие достоинства. Если лошадь еще молода, это отчасти можно исправить объездкой, а если момент был упущен – тогда, конечно, ездить на ней можно, но это не стоит затраченных на борьбу с ее характером усилий. Что делают с такими негодными лошадьми, лучше спросить у конюхов. Возможно, они еще годятся на племя, хотя существует возможность, что жеребята унаследуют норов.

офф: в лошадях разбираюсь весьма приблизительно, так что вышесказанное - мои домыслы. Если кто-нибудь вдруг прочтет и сможет указать на критичные ляпы (тонкий намек на баронессу Сторвинд, да) - в ЛС, буду благодарен.

В ответ на реплику княжны (ту ее часть, что предназначалась Ленартсу) капитан лишь равнодушно покачал головой. Видимо леди Бэлль не заметила намека, который Маттиас услужливо ей предоставил. А может, не захотела замечать – разницы большой тут не было.
Гвардеец перевел хмурый взгляд на императора. Тот вел себя достаточно странно. Обычно его разговоры с аристократками долго не затягивались, за редкими исключениями, но сейчас он отчего-то решил уделить конкретно этой особе свое время.
«То самое редкое исключение?» Вряд ли. Под этими словами капитан понимал деловую разновидность аристократии, которая каким-то образом была полезна и нужна двору. Возможно, княжна и в этом плане выглядела достаточно привлекательно, но темы их разговора явно не имели ничего общего с действительными делами.
Маттиас задумчиво опустил взгляд на дорожку, через камни которой пробивалась темная, в ночи, трава. В голову отчего-то забрела одинокая мысль о сигарах. Возможно, он бы закурил, но не при Хингве. Нарушение профессионального этикета и все такое. Ленартс относился к императору как к старому другу, с которым, однако, лучше соблюдать дистанцию и диалог на «вы». И где-то в душе надеялся, что Хингв питает к нему, Маттиасу, хотя бы доверие. Дружба – слово слишком громкое для их положений.
Машинально похлопав себя по карманам, Ленартс поднял взгляд на Его Императорское Святейшество, когда тот дал уже не такой призрачный, ленартсовый, намек. И ведь верно все сказано.
«Неужели все-таки любовница?», чуть прищурившись подумал капитан. Глаза, выбирая объект обзора, сами собой направили взгляд чуть левее и выше головы Хингва.
И еще эта интуиция… В очередной раз намекнула Маттиасу, что он идиот. Как-то раз Ленартс услышал, что нет интуиции более сильной и непредсказуемой, чем женская. Старательно проверив эти слухи, он понял, что интуиции, в обычном смысле этого слова, у женщин нет в принципе. Однако ее место занимает некая вакуумная интуиция, искаженная, обратная тень нормальной интуиции. В итоге своих тогдашних размышлений Маттиас пришел к выводу, что в человеческом языке нет таких слов, которые могли бы выразить его теорию. Или были, но не в словаре капитана.
А еще, конкретно сейчас интуиция гвардейца настойчиво утверждала, что не стоит отводить внимание от леди Аллорель.

Наверное, эта часть сада должна была вызывать нервный тик у капитана гвардии: кусты, деревья, - столько мест, где незамеченным мог скрываться потенциальный убийца. Особенно в сумерках. Конечно, всяческим душегубам неоткуда было знать, что Император решит прогуляться именно здесь и именно сейчас, но всё же….
Всё же, учитывая, что Хингву было абсолютно безразлично, где ходить, - но не возвращаться на бал, который, мягко сказать, уже изрядно надоел, - наверное, стоило перестать испытывать нервы гвардейца и отправиться туда, где ему будет проще осуществлять охрану императорского организма.
- Я собираюсь вернуться в более цивилизованную часть сада, - сообщил Император. Аккуратные клумбы, засаженные подобранными в определенном порядке цветами и украшенные статуями и миниатюрными фонтанчиками, наверное, по праву считались шедеврами садовничьего искусства, и восхищали многих гостей. Но он сам мог оценить разве что правильность геометрических форм в планировке, но никак не тонкость вкуса тех, кто подбирал декор. – Если желаете, можете присоединиться ко мне.
То ли приглашение, то ли дозволение, не разберешь. Похоже было, что он не сильно заинтересован в продолжении беседы, однако неприятной ее не находит. Впрочем, после общения с графиней Ставлинг любой относительно вежливый собеседник будет казаться приятным.
- Вы, вижу, склонны к философским измышлениям? Думаю, по крайней мере одного врага вы приобрели сегодня. Графиня злопамятна, и придворные редко решаются с ней связываться, так что того, кто был исключением и надерзил ей, она запомнит.
Это ни в коей мере не было угрозой или даже предупреждением – просто констатацией факта. Даже лишившись благоволения государя, графиня Ставлинг обладала широкими возможностями для мести, если она решит ее осуществить.

Отредактировано Хингв I (12 ноября, 2011г. 12:21:51)

Церемониймейстер его Императорского Величества миновал двух выставленных у выхода в сад гвардейцев-телохранителей Императора, деловито прошествовал по ровной садовой дорожке мимо тёмных силуэтов деревьев.
Найти Хингва Итара в Императорском дворце его церемониймейстеру, который знал дворец лучше своих морщин, всегда было нетрудно.
Благоразумно обойдя легкомысленно брызгающийся фонтанчик (чтобы капли сомнительного происхождения воды не попали на дамасковый шёлк) и поправив между делом некрасиво торчавший цветок на кусте багровых альстромерий ("Сменить садовника; даром, что из Иллифина"), мужчина повернул и увидел освещённый огнями мостик с ажурными перилами, а неподалёку - три фигуры, одна из которых явно являлась императорской.
Поравнявшись с собеседниками, церемониймейстер кашлянул с той почтительной непреклонностью, обязывающей внимать даже государя, которая свойственна лишь людям его профессии.
- Ваше Императорское Величество, - мужчина склонил свою безупречно прямую спину в поклоне, равном половине прямого угла. - Леди Бэлль, - он снял с правой руки белоснежную шёлковую перчатку, взяв в неё ладонь юной аристократки, и ровно на три полусекунды прикоснулся сухими тонкими губами к нежной коже. - Капитан Ленартс, - вежливый и лёгкий наклон головы позволил беседующим увидеть блеснувшие серебром нити в тёмных волосах этого человека.
Жесты были выполнены чётко, с лёгкостью, присущей лишь многолетним практикам.
- Прошу меня простить, Ваше Императорское Величество. Ваше отсутствие затянулось и стало заметным, - в голосе церемониймейстера не было требовательности: лишь констатация факта. - Стоит вернуться в гостям, пока высший свет не забыл Ваш лик и не решил, что Император Светлой Ивеллонской Империи - лишь сплетня; быть, может, самая удачная.
Руки мужчины сложены за спиной, на лице не отражается ровно никакой эмоции. Словно ставя точку в своей речи, он слегка пристукнул каблуком о каблук начищенных сапог.
- Леди Бэлль, - возможно, несколько неожиданно обратился церемониймейстер к ильфийке, делая шаг ей навстречу, отрезая её от Хингва и капитана Ленартса и поворачиваясь тем самым спиной к мужчинам. - Прекрасно выглядите.
Он слегка склонил голову в поклоне, выражая таким образом своё почтение и расположение молодой аристократке. Все его чёткие, выверенные движения говорили сами за себя: для распорядителя бала Императора и его телохранителя более не существовало, во вселенной этого человека оба мужчины уже следовали в зал; а сам церемониймейстер задержал Аллорель, как и планировал. Ни к чему Императору Ивеллона возвращаться на бал в компании молоденькой Бэлль на глазах у всего Двора. Да ещё и сразу же после разрыва продолжительных отношений с предыдущей фавориткой, о котором уже успела разузнать треть осиного гнезда.
- Особенно хороша сегодня Ваша причёска, леди, - продолжил церемониймейстер. - Вот только... разрешите? - он поправил воображаемую выбившуюся из общего ансамбля прядь. - Теперь идеально.
Слегка развернувшись, мужчина убедился, что Император и капитан Ленартс удалились на достаточное расстояние. Далее задерживать леди Бэлль не было смысла.
- Позволите Вас препроводить в пиршественный зал? - он предложил ильфийке согнутую в локте руку. - В эту часть праздника сплетни особенно отменны. Советую попробовать. Но ни в коем случае не станьте главным блюдом.