Хайден дулся, и потому молчал.
Его случайная попутчица, к которой он проникся такой симпатией поначалу, оказалась вовсе не анхелли. То, что кошка расцарапала горлышко фляги, отчего всё молоко вылилось, обнаружилось, лишь когда менестрель, преисполненный благодарности, собирался угостить фамилиара её содержимым. Более того, молоко вылилось на узел с одеждой, в которой Хайден обычно выступал. Более того, кошка съела ещё и рыбу с мясом, на которые он рассчитывал жить до следующей деревни! И ладно бы: одежду он постирал и высушил, а фляга и еда были подаренными жителями предыдущего населённого пункта, да и у него оставались ещё яблоки, хлеб и вода. Но больше всего Халле сердился на то, что фамилиар не чувствовал за собой вины. С одной стороны: что с неё, кошки, взять? Но Хайден был обидчив.
Зато имя у кошки – всё-таки оказалась девочкой – было красивое. Скаэва. Ска-э-ва. Хайден перекатывал его на языке, произнося, дивился его речистости и одновременно упругости и тому, как же оно подходит его обладательнице. Поперебирав варианты, менестрель понял, что ни один из придуманных вариантов сокращения: ни «Каэ», ни «Эва», - хоть и были короткими, не затмят красоты полного имени. Зато он выяснил, что самой кошке не нравится сокращение «Ева» и пару раз назвал её так, чтобы подразнить. Правда, из-за этого царапок и царапин на его теле прибавилось: Скаэва не позволяла обращаться с собой как с обычным животным, требуя внимания, заботы и уважения, которых хватило бы на двух орсинов.
В общем, Скаэва имела характер, могла высказать (и высказывала!) свои претензии, но при этом обладала внешностью красивой кошечки.
Хайден любил животных. Особенно кошек. Когда Скаэва в первый раз свернулась ночью рядом с его боком тёплым пушистым комком, он так радовался, что не смел пошевелиться, чтобы случайно её не спугнуть. А наутро, разбуженный требовательно ходящим по нему фамилиаром, отправился удить рыбу, хотя сам обошёлся бы и яблоками. Скаэве было достаточно посмотреть на него своими огромными зелёными глазищами и помурчать.
В итоге их двухдневного путешествия Хайден открыл для себя, что женщины, остающиеся в его жизни больше, чем на один вечер, оказывают на него просто-таки магическое воздействие.
Даже если эти женщины – кошки.
Помимо размышлений о роли дам в своей жизни, менестрель с тревогой понимал, что они сбились с пути. Ещё к вечеру восемнадцатого дня он обнаружил, что, собственно, понятия не имеет, где они находятся и куда идти. Справа были горы, значит, на юго-западе должен быть Морвейн. Но до святого города с текущими запасами они точно не дотянут, а встретятся ли на их пути поселения – кто знает? С другой стороны, можно было пойти строго на запад и выйти на тракт. Хайден ещё раз обругал себя за то, что путешествует без карты, беспечно полагаясь на своё чутьё и память. «А у Ортан были карты», - предательски подкидывал разум мысли, заодно предполагая, что именно поэтому за тот год, что они путешествовали вместе с орсинкой, они почти не сбивались с пути.
Дорога, по которой они ехали, была совсем заросшей и выглядела так, будто по ней уже давно никто не проезжал. Хайден начал тревожиться, что ещё чуть-чуть – и на телеге проехать будет нельзя. К вечеру девятнадцатого дня месяца Зорайи выехала к невзрачному одинокому домишке, стоявшему в зарослях. Сам Халле, скорее всего, и не заметил бы его, но выручила Скаэва и тихонько заржавшая лошадка (что в очередной раз дало менестрелю повод думать, что ему досталась умненькая и дружелюбная лошадь).
В доме жил полусумасшедший старик, не уходивший за пределы дома лет двадцать. Питался он тем, что выращивал в своём огороде, ягодами и грибами, рыбой и дичью (правда, охотиться также хорошо, как раньше, он уже не мог, и потому в основном рыбачил в озерке неподалёку).
Старик ужасно боялся магов и с удовольствием рассказал, что выбрал добровольное отшельничество в глуши из-за того, что «однажды они взорвут весь материк так же, как уничтожили запад». Замечание Хайдена о том, что ильфы сами пострадали больше других, и тогда вообще была война, старик проигнорировал, зато на вопрос «Так по Вашей теории уничтожен будет весь Ивеллон, как Вы собираетесь спастись?» заявил «Бабахнет в Хродларе, а меня не тронет». С каждой новой фразой отшельника брови менестреля ползли на лоб, так что он, забыв поправить неправильное названное наименование столицы, уже собирался развернуться и ехать дальше, тем более что на просьбу пустить его переночевать старик ответил категорическим отказом. Но всё-таки ему удалось вызнать и что-то полезное. Заговорщически подмигивая, отшельник сообщил, что «Так в дне пути тут никаких поселений и нетуть!», на что уставший Хайден едва не сморозил «Мозгов у Вас нетуть». Сдержав грубость, он поинтересовался, что «многоуважаемый старец советует». Старец посоветовал подняться повыше в горы, сказав, что это должно занять не больше полудня пути, и осмотреться: он пообещал, что с должной высоты будет виден даже морвейнский тракт.
Рассудив, что с телегой и Зорайи они со Скаэвой ни в какие горы не поднимутся, Хайден поборол свою гордость и недоверие к подозрительному отшельнику, и попросил того присмотреть за ними. На его удивление, старик согласился. Но спать им со Скаэвой всё равно пришлось, как обычно, в телеге.
Утром отшельник даже угостил путников завтраком и предупредил, чтобы они пробирались осторожно, «ведь в горах водятся драконы» (а ведь ещё в начале месяца Цветов Халле и эту фразу отнёс бы на счёт безумства!). Подумав, что был бы не прочить снова встретить Рассвет, Хайден скрепя сердце передал ему на попечение свою Зорайи, втихомолку поинтересовавшись у Скаэвы, не владеет ли она какой-нибудь защитной магией на случай, если скучающему по мясу безумцу захочется конины. К сожалению, оказалось, что нет, но, к её чести, она не пыталась мысленно говорить со стариком и настраивать его тем самым против них.
Единственное, что придумал менестрель, чтобы обезопасить пребывание своей лошадки в этом месте – это пообещать, что он поймает хозяину дома столько дичи, сколько тот захочет. О том, что охотиться он совершенно не умеет, Хайден умолчал.
Он собрал нужные вещи, завязав их в удобный узел, чтобы было комфортно нести за спиной, а оставшиеся тщательно укрыл в телеге. Они со Скаэвой вышли совсем рано, так что кошка ещё несколько часов досыпала у Хайдена на руках.

Итак, по прикидкам менестреля, было что-то около полудня, они поднимались в горы, но нужная высота, при которой можно было бы обозреть округу, всё не набиралась. Всё время мешал то один уступ, то другой, и Хайден начал опасаться, что дорогу назад они могут не найти.
Помимо прочего это место было довольно странным. Один раз Халле совершенно случайно наткнулся на незаметную пещеру, непонятно, насколько уходящую в глубь горы.  Отметив это место как возможное для ночёвки (если в такой случится надобность), менестрель с фамилиаром отправились дальше.