Аллорель открыла глаза, обводя непонимающим взглядом комнату. Из окна струился мягкий свет, приглушаемый задёрнутой занавеской. Было тихо и пусто. Она попробовала припомнить, как здесь очутилась. Память услужливо напомнила, что это её же собственные покои в императорском дворце. Всё та же милая и добрая память напомнила ей о калейдоскопе кошмаров, мучивших девушку весь сон. А короткие промежутки между ними были заполнены каким-то человеком и его снадобьями. Если ещё чуть покопаться в памяти, то этого призрачного человека можно было посчитать императорским лекарем. Но эти воспоминания были так неясны, так зыбки... Ллори попробовала вспомнить хоть часть снов. Ей виделись какие-то люди, она видела жадные языки пламени, тянущиеся к льду. Лёд же, если приглядеться, обретал девичью фигуру, жалобно кричал и не хотел отдаваться огню. Потом появлялись ещё какие-то тёмные и неясные сущности, и вот уже в огне дом. Ллори входила в дом и видела там своих родителей, таких же юных и прекрасных, какими она их помнила по портретам. Мать сидела в кресле, отец стоял позади неё, положив на плечо жены ладонь. Оба безмятежно улыбались, словно бы и не ощущали огня. Аллорель кричала им, плакала, звала, уговаривала и умоляла выйти из горящего дома, но они лишь улыбались. Их время прошло, их было уже не спасти... А потом снова темнота, забытьё и чьи-то заботливые руки, касающиеся её плеча и приставляющие к губам серебряную ложечку с какой-то микстурой.
Девушка закрыла глаза и чуть помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но память разыгралась, словно бы соскучилась по своей хозяйке, радостно предоставив ей новый кошмар из людей, тумана, стрел... Ллори попробовала потянуться, но острая боль пронзила плечо. Значит не просто сон... Значит часть была правдой... Она чуть вскрикнула и прикусила губу, чтобы подавить этот крик. Слёзы крупными хрустальными каплями потекли по скулам, мягко падая на белую подушку. Не привыкла ильфа к боли. Она ели подавила в себе желание заскулить, но гордость, тоже внезапно проснувшаяся, не позволила. Она зажмурила глаза, пережидая боль, чтобы предпринять новую попытку встать, не опираясь на повреждённую руку. Наконец, ей это удалось. Она спустила ноги с кровати, сразу же попав в мягкие туфли, терпеливо дожидающиеся её пробуждения. Ильфа осмотрелась, действительно узнавая свои покои. На ней было простое, но мягкое платье, на повреждённом плече алым закатом расплывалось багровое пятнышко от потревоженной раны. Ллори поморщилась, боязливо касаясь его другой рукой. На туалетном столике стояли её обычные принадлежности — украшения, косметика. В центре всего лежал ирифритовый кулон. Откуда-то из глубин сознания донёсся эхом голос лекаря: «Церковь церковью, а ирифрит может её в могилу и при царапине унести».
Девушка облизнула пересохшие губы, вспоминая, что именно предшествовало её ранению. Дверь внезапно открылась, в проёме показалась голова лекаря и тут же исчезла. Княжна безразлично посмотрела на это явление. Через минут пять дверь снова открылась и появилась служанка, которая помогла леди Бэлль умыться, расчесать волосы и накинуть халатик. Одеваться в придворные одежды смысла не было — плечо не следовало сдавливать сложными нарядами. Через четверть часа снова появился лекарь, предварительно постучавший в дверь и спросивший разрешения войти. Он внимательно посмотрел на ильфу, перехватив её глаза, чуть ободряюще улыбнулся, сказал пару слов служанке, которая сразу же исчезла, бросившись выполнять поручения. Рана была неопасна, но боль ещё некоторое время придётся потерпеть, да и плечо лучше не беспокоить. Мужчина с укоризной посмотрел на багровое пятно. Вернувшейся служанке было велено переставить компресс госпоже. На столике появился кувшин с молоком и корзина с ароматной выпечкой. Лекарь добродушно потрепал княжну по щеке и удалился, обещая в скором времени снова её навестить. После ритуала по смене повязки на плече, исчезла и служанка, унося с собой окровавленные бинты и запах снадобий.
Ллори отпила глоток молока из чашки, но есть ей не хотелось. Она подошла к окну, наблюдая за игрой птиц в синем небе. Они лавировали в воздушных потоках, то проваливаясь вниз, то взмывая вверх. Левой рукой она обхватило больное плечо, легонько его поглаживая холодными пальцами. Рана чуть успокоилась, ворчливо соглашаясь дать покой хоть на некоторое время. Аллорель прикоснулась пальцами к окну, поблёскивающему стеклянными пластинками. Стекло помутнело, а через несколько секунд на нём можно было различить прихотливый узор, словно бы снова вернулась зима. Девушка задумчиво смотрела вдаль и не замечала ничего. Стук в дверь, вежливый, но не предполагающий отказа возвестил о посетителе.
- Войдите!